Светлейший князь 2
Шрифт:
Но возникающие текущие вопросы никуда не ушли и главным из них были приближающиеся роды Софьи Пантелеевой. По моим расчетам это событие должно произойти где-то в районе 20-го апреля, и где-то в этих же днях разрешиться и беременность жены Панкрата. Но течение её беременности последние дни вызывало у меня большое беспокойство, где-то с шестого месяца у нее начался токсикоз второй половины беременности и ребенок на осмотрах чаще всего оказывался в поперечном положении.
Наш медицинский коллектив насчитывал вместе с урянхайцами пятнадцать человек, для себя я решил, что это будут наши первые врачи и ежедневно или
После очередного осмотра Рыжовой, я вернулся домой в глубокой задумчивости, Машеньки нездоровилось и она из госпиталя ушла раньше. Видя моё настроение, она против обыкновения, почему-то спросила меня, в чем дело.
–– У нас скоро будет большая проблема с Рыжовой, –– я не хотел беспокоить жену раньше времени, она тоже уже была на приличном сроке, но сейчас почему-то решил поделиться с ней своими опасениями.
–– У неё опять поперечное положение? –– супруга сразу же поняла в чем дело. Я кивнул, а Машенька продолжила. –– И она не сможет сама родить?
–– Не сможет, всё эти приемы поворота чушь, тем более я только слышал о них, –– ответил я, каждое слово мне приходилось в буквальном смысле выдавливать из себя.
–– А это не может быть связано с её переживаниями за отца? ––отец Анфисы Рыжовой, Петр Евграфович Усольцев, бывший колываньский маркшейдер тяжело перенес приключение на Енисее и я распорядился положить его в госпиталь. Недаром говорят, в хорошей больнице и стены лечат. Госпитальная койка просто воскресила его, я с чистым сердцем два назад выписал его и Яков получил достойное пополнение.
–– Нет, Машенька, это совершенно не причем и знаешь у меня складывается впечатление, что у Анфисы Рыжовой вот-вот начнется родовая деятельность?
–– Так рано? –– удивилась жена.
–– Да не так уж и рано, тридцать четыре недели уже точно есть.
Машенька подошла и обняла меня, несколько минут мы сидели молча.
–– А ты делал кесарево сечение? –– я отрицательно покачал головой.
–– Только однажды рядом со столом стоял, да в институте со стороны видел, –– я улыбнулся и поцеловал жену. –– Завтра с утра начнем готовиться к операции, тянуть нельзя. Само не решиться.
Утром я устроил экзамен жене, Евдокии и Осипу, результатом которого я остался очень доволен. Но появилось одно но, самочувствие моей супруги, после полутора часов занятий она опять почувствовала себя плохо и я отправил её отдыхать.
Вернувшись в госпиталь, я спросил у явно расстроенных своих докторов:
–– Что думаем, господа, по этому поводу? Осип Андреевич, ваше слово первое.
Осип ответил сразу же, видно было, что он ожидал моего вопроса:
–– Мы, Григорий Иванович, мы не можем больше рассчитывать на Марию Леонтьевну, по крайней мере за операционным столом и в непосредственной работе с больными. Максимум – работа с бумагами и обучение, –– проще всего мне было общаться с Евдокией и Осипом,
Другого от Осипа я и не ожидал, Евдокия на мой немой вопрос кивнула головой, соглашаясь с Осипом.
–– Тогда мои дорогие, готовьтесь к операцию, думаю откладывать не придется. Осип, у меня к тебе еще вопрос есть, пойдем к тебе.
Осипу для работы мы оборудовали небольшое помещение, двум человекам там было уже тесновато, но в тесноте, да не в обиде. Работе Осипа это нисколечко не мешало.
–– Рассказывай, есть успехи?
Осип достал из небольшого деревянного ящика-холодильника пробирку, закрытую резиновой пробкой. Осторожно откупорив, он поднес пробирку к моему лицо и дал мне понюхать. Я почувствовал легкий специфический запах пенициллина.
Осип научился получать из плесени грибок и размножать его. После фильтрации он получил мутную желто-коричневую жидкость. Для фильтрации он, как и французский аббат Ноле, использовал свиной мочевой пузырь. Я был «великим микробиологом» и знал четко три вещи: из чего можно получить пенициллин, после фильтрации получается нативный раствор или фильтрат культуральной жидкости, из этой жидкости и надо выделить нужный нам пенициллин.
–– Я испытал эту жидкость, опытные среды остались прозрачными, не изменился ни цвет, ни запах, –– Осип продемонстрировал мне лабораторные чашки своих экспериментов.
–– И какой вывод ты делаешь?
–– В этой жидкости содержится вещество, которое подавляет развитие вредоносных организмов. Вы их назвали бактериями. А это вещество антибиотиком.
–– А ты? –– спросил я. Осип задумался, потом улыбнулся:
–– И я тоже.
Насколько я помнил в этом самом растворе антибиотика процентов пять, самое большое десять. Антибиотик, который условно получил Осип, скорее всего пенициллин. Именно им сильно пахнет этот самый раствор и именно из хлебной плесени можно его получить.
–– Антибиотиков много, –– я еще раз осторожно понюхал раствор, –– но именно так пахнет пенициллин. Поэтому этот антибиотик мы так и будем называть, –– Осип кивнул, соглашаясь.
–– А как, Григорий Иванович, мы его применять будем?
–– В этом-то и проблема. В желудке и кишечнике пенициллин быстро распадается и проку от него мало. Нагревать его сильно тоже нельзя, то есть кипячение отпадает. Да и содержание пенициллина в этой бурде, –– я показал на пробирку с раствором, –– маленькое. Тебе необходимо научиться выделять его в максимально чистом виде и добиться его стерильности. Вводить его надо будет в мышцу. Введешь не стерильным, получишь абсцесс.
Осип отлично понял все, что я ему сказал.
–– Тебе помощники нужны?
–– Нет, пока сам справляюсь. Нужны будут, попрошу, –– я видел, что хочет Осип задать какой-то вопрос, но не решается.
–– Давай, Осип Андреевич, не мучайся, расскажи что тебя мучает, –– со смехом сказал я, надо же как-то его простимулировать. Осип смутился и вдруг покраснел, как красна девица.
–– Ваша светлость, а как все это называть?
–– Что это? –– не понял я вопроса.
–– Ну, процессы всякие, вещества, которые получаются? ––я пожал плечами, хотя вопрос конечно резонный.