Светлейший князь 4
Шрифт:
— Так, интересно получается, мы первыми начинаем войну с маньчжурами. Что-то мне в этом не нравится, — я внимательно прислушался к самому себе, но товарищ Нострадамус молчал. — А что например делать с сотней маньчжуров стоящих в Кобдо?
— Ничего. Их командир то же участник заговора и они сдадутся нам без сопротивления. И я полагаю кто-то из них даже будет нам помогать.
— Интересные расклады, — я недоверчиво покачал головой. — Даже с трудом верится. Давай-ка расскажи мне про источник информации о положении дел в Гансу и особенно иезуитах.
— Так тут
От такой новости я в буквальном смысле потерял дар речи, чего чего, а такого я не ожидал.
— И что он еще передал? — выдавил я из себя после того как справился со своими эмоциями.
— Первую задачу за них выполнили сами иезуиты. Поход Хешеня будет не раньше конца следующей весны. Да и забыл еще сказать, есть вероятность, что он сам будет в нем участвовать.
— А вторая задача?
— Здесь сложнее. С другом детства Клеопатры они контакт установили. Но он с огнем играет, в частности участвует в заговоре. Поэтому Семен и послал своего гонца вместе с посланцем заговорщиков. Этот европеец не один, их как минимум трое. Они хотят похитить останки Клеопатры с её камеристкой и бежать к нам.
— Хорошо, будем надеяться, что у них всё получится. Помочь мы всё равно им ни чем не можем. Главное теперь мы знаем, что у нас есть почти год на подготовку, — Лонгин хитро заулыбался и я понял, что он еще что-то приберег, так сказать на закуску. — Хватит хитро улыбаться, выкладывай всё до конца.
— В заговоре участвуют и маньчжуры Урумчи. На переговоры с ними Ванча и поехал. Он кстати уверен в успехе и собирается еще и установить контакт с Кашгаром.
— Планы конечно грандиозные, не боишься провала?
— Вы знаете, Григорий Иванович, не боюсь. Можно сказать полностью уверен в успехе.
— Хорошо, готов к полету на дирижабле или еще здесь есть дела?
— Никаких и лететь готов.
К вечеру мы были в Усинске. Лонгин еще раз все рассказал Ерофею, графу Казимиру и Андрею. Я молча сидел в стороночке и слушал еще раз его рассказ. Вопросов они по сравнению со мной задали целую кучу, так как подробно о миссии Лонгина и Семена знал только Ерофей.
О второй задаче своего подчиненного Лонгин кстати не сказал ни слова. Надо полагать он решил, что береженого Бог бережет. В чем я кстати в ним был полностью согласен.
Уже наступал вечер когда заметно уставший Лонгин закончил отвечать на вопросы наших военных руководителей. Итог взялся подвести заметно повеселевший Ерофей.
— Итак, товарищи, можно почти со сто процентной уверенностью говорить, что у нас есть еще несколько месяцев для подготовки к новой войне с Китаем. К осени наш воздушный флот судя по всему будет полностью готов к участию в боях, — Ерофей посмотрел на меня, ожидая подтверждения своих слов.
— Бес сомнения, — подтвердил я слова слова Ерофея.
— Считаю, — продолжил Ерофей, — нам надо разработать планы взятия под контроль Кобдо и Урумчи. План по Урумчи конечно предварительный,
На том и порешили, Главному Штабу было поручено в течении двух недель разработать план двух операций: захват Кобдо и Урумчи, а остальным продолжить подготовку к будущим походам.
Моей персональной задачей было скорейшее завершение ходовых испытаний второго «Орла» м постановка его в строй.
Стрелковых бойниц на этих дирижаблях было ровно тридцать и поэтому стрелковая команда была более многочисленная и бомболюков было два, а не один, как на «Стрижах». Поэтому с комплектацией боевых команд мне пришлось повозиться, но к концу ходовых испытаний нового корабля все проблемы были решены.
Как мы и договаривались, Главный Штаб через две недели представил предварительный план операций по захвату Кобдо и Урумчи. В захвате Урумчи основной ударной силой должны будут стать наши дирижабли, на которых будет переброшен десант для внезапной атаки. Но как это будет на деле зависело от успеха миссии Ванчи.
А Кобдо планировалось захватить лихим каваллерийском броском нашей гвардии при поддержки тувинцев.
Вскоре после возвращения Лонгина, наша разведка стала докладывать о резком усилении монгольских пограничных караулов со стороны Улясутая и начавшихся коротких рейдов в наши пределы при появлении в небе дирижаблей, судя по всему с целью слежки за ними.
Лонгину я приказал взять как минимум двухнедельный отпуск и наконец-то отдохнуть от забот и тревог в кругу семьи.
Тридцать первого июля неожиданно пришел из Минусинска внеплановое послание из Петербурга. Оно было коротким, но тревожным и очень информативным для нас.
Какие-то люди набирают в Европе наемников чтобы повоевать где-то за морями, предположительно в Китае.
Когда Панкрат навещал сестру, он оставил её мужу очень значительную сумму денег на случай каких-нибудь форс-мажоров. Такая вот ситуация и сложилась.
Во всем что рассказал Лонгин, я подверг сомнению только возможность осуществления плана иезуитов привлечь европейских наёмников в столь короткие сроки. Все таки на дворе 18-ый век и рекордные переходы из Китая в Европу за три-четыре месяца впереди, но за пять месяцев это уже вполне реально.
Подвергать сомнению полученную из Питера информацию я не стал. Просто напросто надо внести поправку в сведения полученные Лонгином, иезуиты скорее всего сразу же решили привлечь наемников и они возможно уже прибывают в Китай.
Да, это конечно ситуацию резко осложняет, несколько тысяч наемников из стран Старого Света, хорошо обученных и вооруженных современным европейским оружием, сила серьёзная и при определенном раскладе имеющая шансы одолеть нас.
Например навязать нам сражение в условиях когда мы не сможем использовать наше преимущество в дальности стрельбы и поддержку дирижаблей.