Светлое будущее
Шрифт:
Шумный вздох — сдаюсь.
Но только хочу взять, как тотчас отдергивается этот упрямый, назойливый типок — не дает:
— Не, из моих рук! — игривое; счастливое.
Едва делаю укус — как едва ли не силой по самую глотку запихивает. Откусываю невольно, жую, периодически прокашливаясь.
Кривлюсь, не могу понять — чет… совсем не того…
Еще немного — и глотнуть. И снова морщусь.
— Во! Спасибо! Умница! Ну как?! — радушно, и аж глаза заблестели.
Лживо, криво улыбаюсь:
— Ну… так себе, — не охота
И вновь злобный взор Мирашева на моего незваного «ухажера»:
— Ты че тут трешься?! — угрозой.
— Ниче, — неожиданно, даже как-то странно, резво переменилось лицо «шеф-повара», загадочная ухмылка. Попятился, отступил, а там — и вовсе затесался где-то в толпе, в темени…
Недовольный посыл, полный порицания взгляд получила и я от Миры. Отвернулся к Мазуру:
— Не, ну, блядь! — резко, раздраженным криком вызверился на Валентина и ткнул пальцем на схему, что они до сих пор мусолили. — А если эта пизда развалиться, че я тогда делать буду? Ладно я, а ты?
— Ну… — задумчиво протянул Валик и скривился. Застыл в размышлениях.
Непонятная, пронзительная боль, резь раздалась в моем животе.
А затем — и вовсе… жуткая волна тошноты тотчас подступила к горлу.
Живо дернулась я, чуть со скамьи не скинув Миру и другого своего соседа, кое-как умудрилась перелезть на другую сторону и немедля кинулась вперед. Неподалеку от яблони и рухнула: вдвое согнулась, и… позорно захлебываясь слезами, в паре с очередной стремительной, безжалостной, неумолимой тягой, выплюнула всё, что когда-либо в жизни ела, пила, нюхала… Упала на колени и горько взвыла.
Шум. Музыка — в момент всё стало фоном. Слышала лишь собственное сердцебиение. Пульсация в висках. Казалось, я вот-вот сдохну — мозг лопнет от перенапряжения (если не удавлюсь иным, более креативным, способом).
Вдруг напор, движение — и силой обернул меня к себе. Подвожу отчаянный взгляд.
Взволнованно, удивленно вперился Мирон мне в очи. И даже язва-улыбка куда-то делась:
— Ты чего? — присел на корточки, вплотную.
Но не реагирую, не отвечаю. Вмиг оттолкнула его от себя, разворот — и, воя уже от боли, снова фонтаном вытолкнула из себя жидкость (казалось, и желудок заодно).
— ЧЕ ЗА хуеНЯ, я спрашиваю?! — дико завопил Мирашев, поведя взором около. Стихла толпа. Перепуганные взгляды на меня и остальных: обернулись все подчистую… уставились, как на несуразного клоуна.
Пытаюсь вырваться вновь из хватки своего защитника — и отползти в сторону, скрыться от позора долой.
Но не дает — лишь пошатнулся (едва не упав). Удержался — выпустил на миг, а затем снова за шкирку поймал, остановил. Взор на публику:
— Сука! Уроды, я спрашиваю… последний раз! Что с ней?! — Резво уставился на меня, согнувшуюся в рыданиях и очередных, уже тщетных, попытках блевать пустотой. — У тебя аллергия на что-то? — орет мне на ухо.
Шумный
— Нет.
— Да «чупу» ей дали! — выкрикнул кто-то из толпы.
Окоченел Мирашев. Но мгновение — и дернулся. Выровнялся на ногах:
— ВЫ ЧЕ… О**ЕЛИ? КТО? — бешеное, искря взглядом. Молчок, попрятали все глаза пристыжено, в ужасе. А я дышу, наконец-то дышу — заливаюсь моментом паузы. Расселась отчаянно на земле. Сдохнуть — если будет хоть еще один позыв — то лучше сразу сдохнуть.
— Воды ей дайте, пусть желудок промоет! — неожиданно, чье-то девичье. А затем и вовсе подоспела одна из барышень, протянула мне стакан.
— Нет, — испуганно отдернулась я, взмолившись. Но тотчас волна — и снова рычу… давясь ужасом, болью и слезами. Завалилась я на траву, упершись руками. Пустить очередную радугу…
— Надо, малыш, — неожиданно тихо, заботливо прошептал мне на ухо Мирон, обнимая, едва я стихла. Отобрал у девушки тару и протянул мне. Назойливое давление — и поддаюсь. — Все равно, — продолжил. — Пока все не выйдет — не остановишься.
— Конфету ей дайте, или вон… рафаэлка с чесноком где-то — пусть перебьет.
— Шутите? — злобный взор Миры на товарищей-зрителей. — И вообще, — внезапно, — че уставились? Музыку погромче — и хуерьте водяру дальше!
— Точно, водку! Спиртное ей дай — и продезинфицирует.
Смолчал. Взгляд на меня:
— Ты как? Всю выпила? — кивнул на стакан, что стоял за моей спиной, куда я его отставила.
Киваю одобрительно.
— Много съела? — добрый, полный переживания взор мне в глаза.
— Не очень, — закачала несмело головой. — Чуть меньше половины… — и снова позыв… и снова мой визг, моля добить… но не дать так и дальше мучиться.
Обнял крепче — придерживает. Волосы, свалившиеся вниз, тотчас собрал, заправил за ворот толстовки.
…Мгновения — и опять победный вдох-выдох. Сдалась. Прижалась к нему — обвисла на груди, уткнувшись носом в шею. И пусть мерзко, позорно — но уже нет сил ни на какое приличие.
— Кто это сделал? — тихо.
Молчу. Догадываюсь, что тому придурку будет. А потому… молчу.
— Ну? — ноты раздражения.
— Неважно, — шумный, глубокий вздох. — Я думаю, он уже… за сто километров отсюда, — невольно рассмеялась, но тотчас очередной приступ рези в животе осек меня.
И снова разворот, отталкивая защитника…
* * *
Немало еще пришлось воды выпить, и даже где-то отыскали активированный уголь, так что… шанс спасти «жертву доверия» — непременно был.
Опуститься на скамью. Прижаться спиной к столу. Сделать очередной глубокий, полный облегчения, вдох-выдох. Повела я глазами около — так и хочется взглянуть в рожу тому уроду, который со всем этим мне подсобил.