Светорада Медовая
Шрифт:
Сагай несказанно изумился:
– Как я мог отказать Яукилде, если он велел мне? Я ведь тогда служил ему.
– Ну и дурак. Однако скажи, Сагай, отчего все так страшатся Яукилде?
В темноте жалобно блеяли подгоняемые бичами овцы, где-то заржала лошадь, от усталости споткнувшаяся на ровном месте. Шумело море, вернее, два моря – Сурожское и Понт.
Сагай ответил не сразу.
– Мне тут уже сказали, что Таштимер пропил тебя, уступив Яукилде. Но на деле он попросту испугался сына. Молодой хан пригрозил, что зарежет его, если тот и дальше будет упрямиться и не отдаст ему тебя.
– Я не верю!
– О-о-о! Плохо же ты знаешь Яукилде. Это настоящий волк. И он готов одержать верх над
– Подожди! – прервала его Светорада. Проглотив ком в горле, почти невозмутимо спросила: – Что же все-таки случилось с его женами?
– Первую он велел разорвать, привязав к хвостам диких лошадей, – спокойно стал рассказывать Сагай. – Она родила ему дочку, причем оказалось, что у девочки темные с рыжинкой волосы, и поэтому Яукилде решил, что это не его дитя. Вот и казнил жену. Он тогда был очень юн, но принял решение с твердостью заправского вожака. Он и дитя бы велел разорвать, если бы это не повредило его чести. У нас ведь нельзя убивать ребенка, если он ростом не выше колеса повозки. Правда, потом девочка подросла и, несмотря на некоторую рыжину в волосах, стала очень похожей на Яукилде. Но тогда у него уже была другая жена, которая не рожала от хана. Вообще не рожала, плохая женщина, негодная. Но очень важная и вздорная. Они с Яукилде часто ссорились. Но она была дочерью хана из великой ветви рода Чопон и знала, что этот брак с Яукилде сближает его с ее родом. Однако он решил, что бесплодная жена ему не нужна. Вот и удушил ее. Отвел в степь подальше и, как полагается хану казнить жену, накинул ей на горло шелковый шнурок. А ее родне сказали, что женщину загрызли волки. Ведь Яукилде бросил ее в степи, вот волки и погрызли ее останки.
Сагай умолк, и они долго ехали молча. Светораду бил озноб. Но не от дувшего с моря ветра – от страха. Так вот как красавчик Яукилде избавился от бесплодной жены! А ей ведь тоже в какой-то миг показалось, что Яукилде… Но он был так весел и ласков с ней. И все же…
Когда они миновали перешеек, люди и животные были настолько утомлены, что просто попадали на землю. Мычали кое-где коровы, ветер гнул траву, по небу проносились тучи. Светорада, оставив сладко спавшего Глеба в кибитке, взяла кусок войлока и забралась под воз. Думала и глаз не сомкнет, но заснула, едва успела положить голову на согнутую руку. Когда проснулась, увидела подле телеги Таштимера. Он сидел, поджав под себя ноги, и смотрел на нее. Мех на его шапке колыхался под порывами ветра. На востоке занималась кроваво-красная заря. В степи стояла тишина. Встретившись с ней взглядом, Таштимер заговорил: – Знаешь, Медовая, если бы жизнь человека слагалась из его замыслов, какой бы сладкой она была! Но наша судьба, что колченогая лошадь: в любое время может споткнуться на самом ровном месте и выбросить тебя из седла.
Светорада, еще не отойдя ото сна, только щурилась. Чего он хочет от нее? И старый хан сказал:
– Для меня великим позором будет отдать тебя сыну. Да и ты не познаешь с ним много радости. Поэтому я сделаю то, что считаю самым лучшим выходом для нас двоих: я сам убью тебя. Я уже поговорил с шаманом, он начал приготовления к казни.
Таштимер встал и решительно пошел прочь. Светорада, путаясь в подоле, подметая длинными косами пыль, выбралась из-под воза.
– Таштимер!
Она стремглав кинулась за ним, догнала и, схватив за отвороты халата, сильно встряхнула.
– Как ты можешь так поступать со мной, если я спасла тебе жизнь на охоте! Ты мой должник!
Он
– Я делаю все, что могу! Я убью тебя легко, ты не будешь мучатся. Клянусь самим великим Тенгри: твоя смерть будет легка и безболезненна.
Светорада онемела. Печенеги редко упоминают повелителя неба Тенгри-хана. Они не караимы, которые обращаются к нему несколько раз на дню, как иудеи к своему Яхве. И если хан клянется самим небесным богатырем, значит, его решение твердо.
И все же она не желала подчиняться.
– Нет!
Княжна упала перед ним на колени, цеплялась, не обращая внимания, что на них смотрят.
– Зачем тебе убивать меня, Таштимер? Я буду тебе хорошей женой, ласковой, я буду обнимать и целовать тебя. Помнишь, какой я была, когда выздоровел Глеб? Я опять стану такой же.
– Нет.
Он отвернулся от нее, сорвал с головы шапку и кинул в набежавшую волну. Порыв ветра разметал его длинные полуседые волосы.
– Сагай сказал, что Яукилде уже завтра настигнет нас. Мои люди утомлены, а Яукилде едет без возов, с одними воинами. И я не смогу противостоять ему, не смогу скрыться. Поэтому я отдам ему тебя. Твое тело. Так я выполню наш уговор с сыном. Но он не получит тебя!
И опять она не давала ему уйти. Стала просить, чтобы он отпустил ее. Она уедет одна, а сыну он скажет, что Медовая сбежала вместе с Глебом. А там еще поглядим, найдет ли ее Яукилде.
– Нет, – опять произнес Таштимер. – Я не хочу стать посмешищем, стариком, от которого убежала молодая жена. И Глеба я тебе не отдам, он останется у меня. А ты…
– Я ненавижу тебя! – вскричала Светорада.
Кинулась прочь, сама не ведая куда.
По знаку Таштимера его люди быстро поймали ее. Она извивалась и кричала, пыталась отбиваться. Ее скрутили и держали, глядя, как через сбежавшуюся толпу к ней пробирался шаман. И пока мужчины удерживали ее голову, он попытался влить ей в горло какое-то питье. Она так брыкалась, что попала шаману в весьма болезненное место. Тот стал прыгать, схватившись за промежность. Кто-то засмеялся, перепуганные женщины заплакали.
Тогда Таштимер сам подошел к бившейся в руках батыров Светораде, забрал у постанывающего шамана кувшин со снадобьем и зажал ей нос. Когда княжна стала задыхаться и открыла рот, Таштимер тут же влил ей в рот немного жгучей темной жидкости. Она отплевывалась, но хан заставил ее выпить достаточно, чтобы у нее перед глазами все поплыло.
Затем хан отошел, и Медовую отпустили. Закашлявшись и упав на колени, Светорада вытерла рот рукавом, обхватила себя за голову и разрыдалась, раскачиваясь из стороны в сторону. Так и сидела, чувствуя, как ее обволакивает какой-то мутящий разум туман, а в душе наступает умиротворение. Наверное, такое же пойло волхвы на Руси давали жертвам, чтобы те не бесновались перед закланием. И еще она вспомнила, как печенеги хоронят своих женщин: просто заворачивают тела в старые шкуры и оставляют лежать в степи…
Хан Таштимер опять ушел к морю. Долго брел вдоль побережья, смотрел на волны. Где-то среди несущихся по небу туч протяжно кричала чайка. Таштимеру казалось, что это плачет его душа. В этот первый нежаркий день для старого хана угасло солнце. Ушла его светлая радость, его сладкая Медовая… Нет, она еще с ним, но сегодня ночью он сам задушит ее. Дерзкий Яукилде не получит эту женщину. Так решил Таштимер.
Он успокаивал сам себя. Что такое женщина? Утеха в короткие часы отдыха. И лучшая женщина всегда та, которую желаешь. Потом и она приедается. Они все похожи одна на другую – покорное ложе из женских животов. А Медовая… У нее упругая грудь, как у нерожавшей, и она порой так заманчиво смеется. А еще ему нравилось облизывать кончики ее медовых волос… Как же он любил эти волосы – золотистые, мягкие, сладкие…