Светская дурь
Шрифт:
Сержанты Арчер и Шарп были именно такими полицейскими, но в последнее время на грязных улочках их уютного мирка мелкой коррупции задул леденящий ветер. Коммандер из Далстона, бывший детектив отдела по борьбе с наркотиками, получил задание следить за своими бывшими коллегами. Он открыто говорил о существовании коррупции. Казалось, он был близок к тому, чтобы назвать имена.
– Этот парень опасен, потому что глуп. А глуп он потому, что думает, будто это имеет значение, мать его, если мы немного снимаем пенки тут и там. Лучше уж пусть нам достанется, чем ублюдкам, которые пихают товар, так?
– У него план. Это всё политика. Он хочет использовать нас как пример, чтобы пропихнуть свои гадские законодательные
– Но это ж просто херь какая-то. Продажные копы были всегда. Это традиция.
– Да ты чё, а я и не знал.
– Но ведь ему ж один хрен не удастся сделать это, да?
– Даже через миллион лет.
– Ну, я не знаю. Даже МВД говорит о декриминализации дури.
– Вилами по воде писано, лапша на уши, уступка либералам. Ничего не выйдет.
– Просто поверить не могу. Коп, один из наших,пытается легализовать наркоту. Это предательство, не больше и не меньше. Это всё равно как если индюшки станут голосовать за Рождество, вот что я скажу. Коммандер Барри-мудила-Леман заслуживает того, что огребет.
– Да, и нарвется он уже скоро.
– Именно. Ты видел статью, которую он вывесил в Сети? «Единственные копы, которые выигрывают в войне против наркотиков, это продажные копы».
– Должен сказать, это придаст населению уверенность.
– Проблема в том, что он может это доказать. Он копает очень глубоко. Он знает, что делает. Это как «Кантримэн», [3] снова-здорово. И он всё скармливает этому своему дружку в парламенте. Наши дела дошли до парламента, прикинь?!
– Педжет? Он – никто, заднескамеечник Кто его послушает?
– Да, но как раз такие крысы и делают дела, скажешь – нет? Ничтожества, у которых нет никакого шанса пробиться к власти, как раз и говорят то, что сказал Питер Педжет. Но в любом случае дело не в Педжете. Никто даже через миллион лет не легализует наркотики. Наша кормушка в этом районе не схлопнется, не переживай. Дело в Лемане, потому что он наводит фонарь на нас. Нужно ему конкретно сказать, чтобы, мать его так, не лез не в свое дело.
3
«Кантримэн» – крупномасштабная операция по искоренению коррупции в лондонской полиции в 1978–1984 годах.
Помещение при церкви Святой Хильды, Сохо
– Не могу вспомнить, когда меня в последний раз отшили при съеме, но Лупу сделала это очень миленько. Она сказала, что очень польщена и все такое, но она только что сделала прическу, и вообще, ей кажется, что если она снимет свои кожаные штаны, то обратно ей их уже не натянуть. В общем, мы посмеялись, я сказал ей, что она – суперкрошка, а она сказала, что я самый настоящий плохой парень, и все были счастливы.
И всё равно она меня отшила,и должен сказать, я почувствовал себя влегкую придурком, когда она отвернулась и со всех сил рванула от меня за заборчик Элтона. Полагаю, это должно было отрезвить меня, но, когда выпьешь ведро всякой дряни и занюхаешь дорожек двадцать, а еще слопаешь целый пузырек экстази, а помимо этого – всего три чипсины, слямзенные с блюдечка в «Хард-роке», призывы реальности не очень-то и услышишь.
Короче, я шатался за кулисами, пытался охолонуть и снять кого-нибудь, когда вдруг меня облепили папарацци, пронюхав, что я по виду пьяный и обдолбанный и к тому же нигде не видно моей невестушки Эмили. Считается, что пресса за кулисами Наград под присмотром, ну, типа их задача – щелкать музыку, а не звездулек в одних трусишках (хотя
В конце концов моим людям удалось затащить меня обратно в гримерную, но я ведь так никого и не снял, и, повторяю, от кокса и экстази у меня был конкретный стояк. Не всех колбасит именно так, но меня в конце дня проперло именно на это. Дело в метаболизме, или что-то в этом духе. Я ни о чем другом думать не мог, чесслово, орал: «Мне нужна девка! Приведите мне девку!» – но мы были заперты в моей гримерной, и все телки были далеко-далеко.
Прикиньте, вы не поверите, но это правда, это самая, блин, настоящаяправда. Один паренек из «администрации и персонала» был с подружкой и заявил, что я могу трахнуть ее,если хочу! Это правда).
Он сказал, типа с понимающей ухмылкой:
– Корки счастлива выполнять свои обязанности на лейбле.
Корки, вот как ее звали. Блондиночка, с серьгой в пупке, и ее пареньпредлагал мне удовлетворить ею голод, как будто она – бутербродик-канапе. И как после этого удивляться, что я на голову больной?
Ну, короче, вот. Знаете, мне не чужды правила приличия, мать их так. У меня в руке был графин водки с апельсиновым соком, и я взял да и шарахнул этого ублюдка по башке. Хлясть! Бабах! Большое спасибо, спокойной ночи. Оказалось, что весь графин не разбился, только ручка отлетела, но звук получился отменный, парень свалился, как последний сраный ублюдок, – кем он и был.
Хотите знать, что сказали другие ребята из «администрации и персонала»?
Собравшиеся выздоравливающие определенно хотели знать. Ради такой истории стоило прогулять работу.
– Они сказали: «Всё в порядке, всё нормально. Мы все уладим…» Не ему сказали, заметьте, не парню, который валялся на полу в луже водки и сока, а мне!«Мы его вытащим и вызовем врача. Это был несчастный случай. Всё в порядке, всё будет нормально». Вот что они сказали. Я только что напал на их товарища, но волновались они обо мне. И защитить пытались именно меня. Еще бы! У меня через две недели начинался тур – двадцать семь крытых арен плюс шесть открытых стадионов, шесть стадионов,и мне в жизни туда не попасть, если меня засадят без права выйти под залог за нанесение телесных повреждений.
Веранда палаты общин
– Барри, ты ведь не хочешь сказать, что человек, который угрожал твоей жене, – это офицер полиции? – спросил Питер Педжет, ставя на стол напитки. Он решил выпить большую порцию джина с тоником, в то время как коммандер, как обычно, пил только воду.
– Да нет, полагаю, это он и есть. Я ожидал какой-нибудь расплаты, и вот оно началось.
– Но почему? Мы пытаемся облегчить жизнь полиции, высвободить их время, позволить им заниматься тем, что действительно важно.