Светящийся
Шрифт:
— Тебе понравился ковер? — спросила Венди сына.
— Да, — ответил Денни бесцветным тоном.
Они двинулись по ковровой дорожке вдоль широкого коридора. Его стены были украшены шелковыми обоями более светлого тона, чем дорожка. Вдоль стен выстроились светильники в виде лондонских уличных фонарей с матовыми лампами, расставленные в десяти футах друг от друга.
— Мне здесь нравится, — сказала Венди.
Довольный Ульман кивнул.
— Теперь зайдемте в номер 300, это президентские апартаменты. — Он вставил ключ в дверь красного дерева и широко распахнул обе створки. Широкий
— Каков видик, а? Закачаешься!
— Действительно, — сказал Джек.
Окно занимало всю переднюю стену гостиной. Солнце повисло между двумя горными вершинами, бросая золотые лучи на их искрящиеся снега. Облака в синем небе, нежные, как на пасхальной открытке, были тоже окрашены в золото. Джек и Венди настолько погрузились в созерцание сказочной картины, что не обращали внимания на Денни, а тот глядел не в окно, а на кусок красно-белых обоев возле двери, ведущей в спальню. И его вскрик, раздавшийся одновременно с их возгласом восхищения, был вызван отнюдь не восторгом.
Большое пятно крови вместе с кусками серовато-белого вещества явственно проступало на обоях. Пятно походило на картину, нарисованную сумасшедшим художником кровью — сюрреалистическое изображение человеческого лица с разверстыми от ужаса и боли ртом и размозженного черепа с мозгами, размазанными по стенке.
Если ты увидишь что-нибудь страшное, просто отвернись, а когда оглянешься, оно исчезнет, усек?
Денни заставил себя отвести взгляд от пятна и посмотреть в окно. А когда мать взяла его за руку, он не стал сжимать ее ладонь, чтобы как-то не выдать своих чувств.
Управляющий говорил папе о необходимости закрывать окна ставнями, иначе сильный ветер может разбить стекла. Джек послушно кивал. В это время Денни осторожно оглянулся — кровавое пятно исчезло. Пропали также и серо-белые сгустки, размазанные по стене.
Ульман вывел их из комнаты. Мама спросила у Денни, понравились ли ему горы. Тот согласно кивнул, хотя ему было вовсе не до гор. Когда Ульман закрывал за ними дверь, Денни оглянулся еще раз. Кровавое пятно появилось снова, на этот раз оно было свежим — кровь стекала по стенке. Глядя прямо на пятно, Ульман продолжал распространяться о знаменитостях, проживавших здесь. Денни прикусил губу до крови и даже не почувствовал этого. Заметив струйку крови, он отстал от других и тайком вытер ее тыльной стороной ладони.
А видел ли Дик Хэллоранн эту кровь или что-нибудь похуже?
Не думаю, чтобы эти вещи причинили тебе зло.
Из его горла рвался крик, но он крепко сжал губы, заглушая его. Мама и папа не могут видеть ничего такого, поэтому лучше промолчать, чтобы не волновать их. Они любят друг друга — это главное. А то, что видит он, — просто вроде картинок в книге. Картинки бывают страшными, но ведь они не могут повредить тебе.
Они… не могут повредить тебе, усек?
Мистер Ульман показал еще несколько комнат четвертого этажа, сопровождая их по коридору с множеством тупиков и закоулков, как в запутанном лабиринте. Он назвал
— Мамочка!
— Что, милый?
— Если они были женаты, почему их звали по-разному? У вас с папой одинаковые фамилии.
— Но мы ведь не знаменитости, — сказал Джек. — Знаменитые женщины оставляют себе старые фамилии после брака, потому что их имена для них — хлеб с маслом.
— Хлеб с маслом? — повторил Денни заинтригованно.
— Папочка хочет сказать, что люди привыкли ходить на фильмы, чтобы увидеть Мэрилин Монро, и не захотят смотреть фильмы с Мэрилин Миллер.
— Почему? Ведь сама она не изменилась бы? Или… другие ее бы не узнали?
— Видишь ли… — Венди беспомощно глянула на Джека.
— А в этом номере останавливался Трумен Капоте, [5] — прервал их нетерпеливо Ульман. Он открыл дверь в комнату. — Это было уже при мне. Ужасно милый человек с европейскими манерами.
В этих комнатах не было ничего примечательного (за исключением отсутствия конфеток, хотя Ульман продолжал так называть номера). Ничего такого, что напугало бы Денни. Только одна вещь обеспокоила его, но почему — он не мог бы сказать. Это был шланг огнетушителя, свернутый в круг и повешенный на стену. Он находился в коридоре за углом, неподалеку от лифта, который стоял с открытой дверью, зияя, как рот, полный золотых зубов.
5
Трумен Капоте — известный американский писатель.
Они спустились на третий этаж, где в коридоре было еще больше поворотов и тупиков, чем в верхнем. Свет в окнах стал тусклым, так как солнце опустилось за горы. Ульман показал им две-три комнаты, и они прошли мимо номера 217 — того, о котором Хэллоранн предупреждал Денни особо. Денни опасливо глянул на блестящую табличку с номером комнаты.
Затем они спустились на второй этаж. Здесь Ульман не задерживался, пока они не оказались у широкой лестницы, покрытой толстым ковром, которая вела вниз, в холл.
— Вот ваша квартира, — сказал Ульман, открывая первую от лестницы дверь. — Надеюсь, вы найдете ее удобной.
Они вошли. У Денни сжалось сердце от опасения увидеть там что-то особенное. Венди испытала чувство облегчения. Президентские покои с их холодной роскошью произвели на нее тягостное впечатление. Одно дело посетить такую резиденцию в качестве туриста и увидеть на двери спальни табличку, гласящую, что здесь провел ночь Авраам Линкольн или Франклин Д. Рузвельт, и другое дело — представить себе, что ты лежишь с мужем и, может быть, занимаешься любовью в кровати, на которой спали величайшие мужи страны. Но эта квартира была гораздо проще, уютнее — почти как дома. Ей подумалось, что здесь можно провести зиму довольно приятно.