Свежий ветер

LockNRoll

Не знаю, как долго мы просидели там, делясь военными историями и обсуждая прежних командиров. Пожалуй, чересчур долго, - пришла я к выводу, вернувшись в свою каюту и вспомнив, что мне полагается быть его командующим офицером. Мне не хотелось, чтобы он пришел к неправильному выводу. Да, я бы не выкинула его из своей постели, но поскольку он являлся моим лейтенантом, то я и не собиралась его туда пускать. На этот счет существовали правила, и пусть они не самым идеальным образом соотносились с регламентом Альянса, однако были важны для меня. Главной проблемой мне виделось то дружелюбие, что мы демонстрировали по отношению друг к другу – я знала, что это опасный путь.

Но в то же время

оно казалось мне таким безобидным – и это являлось частью проблемы. Всю жизнь я делала то, чего хотели другие, работала на их условиях, получая взамен лишь крохи. Однако находясь на этом корабле – полностью под моим началом – с командой, важной миссией и огромным бюджетом, выделенным Советом на выполнение задания любым доступным мне способом, я подумала о том, что, возможно, сейчас самое время перестать переживать, что в следующую секунду все пойдет прахом. Я потратила столько лет на бесконечные гонки, на пробивание пути к вершине, на попытки стать лучшей, чтобы только оправдать свое существование. Вероятно, именно сейчас мне стоило остановиться, оглянуться вокруг и понять, наконец, что я забралась так высоко, как многие и не мечтали, и что сейчас я имела право пожить для себя.

Какие глупые идеи кружились в моей голове. В конце концов, беседу с членом экипажа нельзя было назвать такой уж роскошью. Я слишком много времени проводила наедине с собственными мыслями, и лейтенант помогал мне от них отвлечься.

На входе в каюту я заметила в зеркале свое отражение, с трудом узнав себя без обычной хмурой мины на лице. Цифра X все еще находилась на моей шее – такая же большая и красная. Каждый раз, делая новую татуировку, я думала о том, чтобы свести ее, но каким-то образом это казалось неправильным. Может быть, я наколю и знак Спектра где-нибудь, чтобы восстановить баланс. Кейден никогда не упоминал мои татуировки, и мне практически хотелось самой поднять эту тему. Было бы здорово хоть раз рассказать о них кому-то, почувствовать себя нормальным человеком с мыслями и чувствами, получить возможность делиться ими с другими людьми, вместо того, чтобы вести себя, словно непобедимая стерва.

Снова заглянув в зеркало, я увидела себя на десять лет младше, ухмыляющуюся только что пришедшей мне в голову мысли, но стоило мне моргнуть, как видение исчезло. Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то неестественной, так что я стала вспоминать о чем-то, что рассмешило бы меня. Перед глазами возникла недавняя поездочка в «Мако». Воспоминание преобразило мое лицо до неузнаваемости, однако мне нравилось то, что отражалось в зеркале, и я решила, что мне стоит делать это чаще. Пришло время остановиться, осознать, чего я добилась, и выжать счастье до последней капли из той жизни, что я создала для себя. Пытаться выжить изо дня в день еще не значит жить по-настоящему.

«Нормальные люди постоянно улыбаются и смеются, - думала я, забираясь в постель, - и вовсе не для того, чтобы что-то доказать». Они не держат остальных на расстоянии вытянутой руки из принципа и не ведут себя так, словно все те, кому они не доверяют свою жизнь, автоматически переходят в разряд смертельных врагов. И, кажется, они весьма довольны собой.

С этой мыслью я заснула, и впервые с миссии на Иден Прайме в моих сновидениях не нашлось места для смерти.

========== На краю ==========

Кейден

Я слышал, что запах – это самый мощный спусковой механизм памяти. Как бы далеко вы ни прятали воспоминание, знакомый запах заставит его вернуться назад, сокрушая все воздвигнутые на пути психологические преграды, таким же ярким, каким оно было когда-то.

Это случилось на Цитадели чуть более года спустя после того дня, о котором я так старался не думать –

дня, когда шлюз спасательного челнока открылся, обнаруживая всего одного человека, и мой мир разлетелся на осколки. Кажется, я шел в посольства, а может, и возвращался оттуда, когда поймал в воздухе запах ванили и аниса – такой богатый, загадочный и насколько ее, что сердце оборвалось у меня в груди, и показалось, что стало нечем дышать. Я так хорошо держался – практически не думал о ней в течение последних нескольких недель. Но вот она снова стояла передо мной: рубашка, соскальзывающая с обнаженных плеч, глаза, такие теплые, темные и полные страсти, мышцы, двигающиеся под невероятно мягкой кожей. Воспоминания до сих пор причиняли нестерпимую боль.

Я обернулся и увидел какую-то девушку–служащую с длинными, медового цвета волосами и широкой, ничего не выражающей улыбкой. Она рассмеялась и обняла своего друга, не зная и не желая знать, что пахнет, как женщина, которой уже год не было в живых. Конечно, запах отличался – никому больше не свойственна эта смесь пряного женственного аромата, смешанного с потом, ноткой металла и острым привкусом пороха. Ноги не держали, и мне пришлось присесть в стороне от толпы, где, с трудом делая глубокие вдохи, я пытался загнать эти воспоминания обратно в потайные уголки своего разума. За то краткое время, что мы провели вместе – время, за которое я запечатлел в памяти веснушки на ее коже, и когда казалось, что в мире нет никого, кроме нас двоих – ее запах стал ассоциироваться у меня с самим дыханием.

Даже несмотря на то, что сейчас я знал, что Джена жива, она была потеряна для меня. Все, что у меня осталось – это неясные воспоминания о тепле ее тела в моих объятиях и того, о чем я не мог даже думать. И все же одна лишь тень ее запаха возвращала меня к тем мгновениям, когда я вдыхал его, касаясь губами ее шеи, или когда она проходила мимо по палубе «Нормандии» еще до того, как я впервые коснулся ее, или же к самому началу – к тому моменту, когда я осознал, что этот запах принадлежит ей.

************

Я услышал звуки рукопашного боя – стоны и удары кулаков по телу - еще до того, как завернул за угол и зашел в транспортный отсек. Мне сказали, что она направилась сюда, но почему…

– Ха! – долетел до меня смешок Рекса в сопровождении громкого тяжелого дыхания. – Должен признать, ты свирепа для человека.

Пройдя в открытые двери, я увидел крогана, потирающего щеку, исполосованную оружием много лет назад. Шепард, одетая в обтягивающий спортивный костюм, упруго прыгала с ноги на ногу, сжимая защищенные легкими перчатками для спарринга ладони в кулаки; она также тяжело дышала, а на ее лице застыла опасная ухмылка. Поймав мой взгляд, Джена улыбнулась еще шире, а затем одним захватывающим дух плавным движением бросилась вперед, поднырнула под кулак Рекса и, опершись на руку, попыталась ударить крогана в грудь обеими ногами. Огромной ладонью он перехватил ее и с ревом швырнул прочь. Сделав флип назад, Шепард с трудом, но все же устояла. Каждое ее движение было плавным, свободным и казалось столь же естественным, как и ходьба. Я даже не сразу заметил, как открыл рот, однако поспешил закрыть его, пока она не увидела.

Джена выпрямилась и отряхнула ладони.

– А ты силен даже для крогана, - выдохнула она, все еще улыбаясь.

– Пора? – спросил Рекс, поворачиваясь ко мне и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, массируя шею.

Мы должны были приземлиться на Новерии через десять минут, и я… что мне здесь понадобилось?

– Почти, - ответил я, все еще не сводя глаз с Шепард. – А что вы…

– Просто разминаемся перед посадкой, - сообщила Джена все с той же воинственной ухмылкой, пожимая плечами.