Свидание на Аламуте

Резун Игорь

Точка Сборки-10

Стражи и другие

Малик Ипучие-Глаза и Мулкум Сосиска были чистокровными армянами, сбежавшими в Иран еще во время армянской резни в Баку, перед Карабахом. Здесь они тоже устроились неплохо – торговали. Малик даже завел временную жену, подцепив какую-то вдовушку из квартала Хариди. Но хотелось быть людьми первого, а не второго сорта – например, вступить в Корпус Стражей исламской революции, что давало определенные преимущества даже в процессе торговли. В Корпус они вступили, правда, немалыми усилиями: Малику пришлось бросить вдовушку и продать двух быков, а Мулкуму – свою старенький пикап «тойота».

И несмотря на это, Корпус поступил с ними, конечно же, по-свински – выдал взамен раздолбанный армейский джип CJ6, два автомата Калашникова, на прикладе одного из которых было любовно вырезано «ЛИТИНАНТ МУДАК», комплект потрепанного камуфляжа и услал к черту на кулички, в приграничный город Казвин, где начальник местной полиции нещадно враждовал с местным начальником пограничного контроля, а стражей исламской революции не было до того и вовсе. Бедные Малик и Мулкум очутились меж двух огней, насилу выбили себе в полиции один паек на двоих и время, не занятое его поеданием, тратили на обдумывание вопроса, где и чем заработать. Обычной практикой Стражей являлся мелкий рэкет, но в Казвине все уже было поделено, и всунуться куда-либо между погранцами и полицейскими было невозможно.

Но сейчас они оба находились в хорошем настроении, если не считать отдельных мелочей. Джип летел со стороны гор к небольшому городку Гермсару – так ехать ближе. А сзади, на залитом мочой и моторным маслом полу мотался хороший груз, который они собирались продать.

– Э, ипучи-тваи-глаза! Астарожней, да?! – заверещал Малик, когда Мулкум не увернулся от очередного ухаба на белой ленте щербатой дороги. – Савсем нас убьешь, да? Рука болит, вай!

Он подскакивал на жиденьком жестком сидении, баюкая руку, которая под засученным камуфляжем была обмотана толстым слоем свежего бинта.

– Вай, ни ари на миня! – отмахнулся напарник. – Ты лучше думай-да, каму мы товар продадим.

– Каму-каму! Палиции, вот каму!

– Точно?

– Ипучи-тваи-глаза, слушай! Сам не понимаешь, да?! Рустам-паша не жадный, много даст…

Говорили они исключительно по-русски. Живя в Иране, они мало с кем могли беседовать на армянском, только изредка со своими, из диаспоры, а фарси так толком и не выучили. Благодаря этому два человека на железном полу джипа, с мешками на головах, были отлично осведомлены о своей ближайшей судьбе.

Ни Алексею, ни Ирке, гулко стукающимся щеками о вонючий и липкий металлический пол, такой исход событий совершенно не нравился.

…А началось все сутки назад. Казахстан проскочили буквально на крыльях, дав немного денег какому-то чиновнику в Кзыл-Орде за оформление «вездехода» – бумажки от Министерства туризма Казахстана. Не было проблем и в нищем Узбекистане, и в Туркмении. В Ашхабаде Алексей продал местному бизнесмену свой «сузуки», обеспечив долларовую заначку; почти половина этих денег ушла бы на нелегальный переход границы, но тут подвернулась группа паломников из Узбекистана в Саудовскую Аравию. За небольшую плату Алексей и Ира прибились к этой группе и совершенно спокойно прошли пограничный контроль в Мешхеде.

Дальше двигаться им помогали доллары и находчивость.

Переодеться в местные развевающиеся халаты им помогли еще в Ашхабаде – привыкнуть к этим одеяниям и кожаным тапкам без задников оказалось легко. Но за Мешхедом они скинули эти тапки, обмотали голову приготовленным тряпьем и начали разыгрывать из себя странствующих дервишей. У них это получалось! Иранцы с уважением смотрели на босые ступни Ирки,

покрытые загаром и пылью каменистых дорог, на ее черные шалые глаза и охотно подвозили, указывали дорогу, тем более что ее спутник готов был платить американскими купюрами, которые, хоть и с некоторым трудом, но можно было обменять на местные деньги. Иногда женщина закатывала глаза и начинала кружиться в танце, распевая симороновские мантры, – это тоже впечатляло. Алексей же, чтобы не вступать в языковые коллизии, с успехом прикидывался глухонемым.

Так они добрались до городишка Семнам, расположенного в северном Иране и отрезанного от благодатного Каспия горной грядой. Он оказался немноголюдным, диким, и не было в нем чрезмерно любопытных жителей. Да, собственно, дошли ребята не столько до Семнама, сколько до какой-то горной деревушки на склоне вулкана Демавенд, чей белый грозный пик был виден с любого места. За ним начиналась горная цепь Эль-Бурс, на противоположном конце которой и находилась скала Аламут – Орлиное Гнездо.

Здесь Алексей всерьез рассчитывал найти контрабандистов, знающих эти тропы, как свои пять пальцев, и с их помощью попасть в Аламут.

Сидя на циновках в доме местного «ловчилы» Факхуля Ислама, они пили зеленый чай из маленьких пиал. Говорил Алексей – для этого случая он расстался с имиджем глухонемого! – говорил по-английски, выдавая себя за человека, у которого есть небольшой бизнес на ирано-афганской границе, но ему нужно на время без хлопот покинуть страну. Он знал: тут к таким гостям относятся с пониманием, ведь через горы Большого и Малого Кавказского хребта с успехом проходил один из путей международного наркотрафика. Ирка, как и положено мусульманке, сидела в парандже, из-под которой только сверкали ее черные жгучие глаза.

Факхуль Ислам чинно отпивал чай мелкими глотками. Он выслушал незваных гостей и давно уже построил в голове свой план.

– У меня есть два человека, – наконец ответил он, тоже по-английски. – Хорошие проводники… с оружием. Это будет стоить…

Он прищурился. Сделал последний глоток.

– Две тыся… Три тысячи долларов! – убежденно закончил Факхуль, не забыв и свой интерес.

– Идет. Когда мы можем отправляться?

– Вам надо отдохнуть с дороги, – улыбнулся Факхуль. – Наверняка, вы очень устали…

– Мы торопимся, уважаемый.

– О, разве вам ведом замысел Аллаха? – Факхуль скорбно возвел глаза к беленому потолку небольшого дома. – Разве вы знаете, зачем Аллах посылает вам этот ночлег?! Впрочем, да будет так угодно Аллаху, иншалла! Сейчас я схожу за вашими проводниками.

Он поднялся на гибких мягких ногах и ушел за перегородки. На улице, в жидкой тени единственной чинары, его ждали Малик Ипучие-Глаза и Мулкум Сосиска. Факхуль был их давним партнером в Семнаме, часто давая заработать. Но сейчас хозяин вышел и, знаком пригласив в дом, сказал нечто такое, отчего оба насторожились.

Они зашли, поприветствовав традиционным «Салям алейкум!», и, услышав в ответ «Алейкум ассалям!», сели на циновки. Не рядом, а как-то поодаль: один оказался рядом с Алексеем, другой – рядом с Иркой. Мулкум Сосиска облизывал толстые губы и плотоядно смотрел на черные глаза под чадрой. Свои автоматы гости прислонили к дальней стенке.

Алексей в двух словах изложил просьбу. Малик Ипучие-Глаза щурился – он совсем плохо понимал по-английски. Факхуль, севший у самого выхода, перевел. Мулкум закивал. В воздухе пахло коровьим кизяком, пылью; на улице мел терпкий южный ветерок. Во дворе уныло и обиженно орал ишак.