Свидание на Аламуте

Резун Игорь

– Да. Та история с самолетом в сорок первом. Я с ней ознакомился.

– И что думаете? – быстро перебил Заратустров, наслаждаясь сигарой. – Вы же получили доступ к блоку операций «Невесты».

Севастьянов снова усмехнулся уголком красивого рта. «Баб, как из пулемета косит, стервец!» – с оттенком зависти сказал Заратустров про себя.

– Думаю, что Гитлер со Сталиным поменялся. Нацисты обнаружили на своей территории объект «Невеста» еще до войны. Узнали всю подноготную. Вероятно, Гитлер сразу же поручил это дело «Аннэнербе», чтобы извлекли эликсир крови Старца – верное

средство завоевания мирового господства.

– Ага, – поддакнул полковник. – Но ведь клеймена была цыганка! А выводить силу ариев из такой «низшей» расы… это не укладывалось в концепцию!

– Вот и я так думаю. Поэтому Гитлер сделал Сталину «подарочек». «Невесту» доставили в СССР этим странным самолетом… о котором Сталин якобы ничего не знал. Только вот чем наш «дядя Джо» отдарился?

– Библиотекой Ивана Грозного, – хмыкнул Заратустров, – которую до сих пор ищут… Ладно, это не важно. Значит, вы думаете, что агенты «Аннэнербе», заброшенные к нам в сорок четвертом, должны были уничтожить оставшийся объект «Невесты»?

– Выходит, так! Я думаю, предыдущий объект, та самая подаренная «Невеста» из рода вагри осталась на оккупированной территории – НКВД попросту не успел разделаться с ней раньше. А нацисты не смогли найти. Потом, когда стало известно… скорее всего, агентурная работа, утечка информации… то немцы послали этих двух агентов, – Севастьянов заглянул в папку, – оберштурмфюрера Эриха Гиланда и шарфюрера Матильду Эмм для ликвидации объекта. Они устроили массовое «отравление грибами» с помощью каких-либо стандартных ОВ, но вот девочка, названная Мириклой, спаслась. А дальше ваш путь, Александр Григорьевич. Там вы все и без меня знаете.

– Хорошо. Допустим, так. Значит, что искали немцы в Аламуте?

– Код. Код или иное средство для проведения ритуала инициации Невесты. Скорее всего, речь идет о тех самых книгах… или Книге Старца, которую он писал в последние годы жизни. С математическими расчетами. Я смотрел данные по «Цирцее-2», в частности, по осмотру Аламута. Там «экспедиция» оставила выжженную площадку. Но сохранились остатки больших солнечных часов и системы геометрических расчетных ориентиров. Старец что-то вычислял. По солнцу.

– Любопытно. А материалы «Цирцеи-2» у вас в полном комплекте?

– Нет. Только оперативная копия и опись. Все в Москве.

– Жаль.

– Чем могу, Александр Григорьевич!

– Ладно.

– Еще кофейку?

– Будьте милостивы, голубчик.

Пока Севастьянов, тонконогий, щеголеватый, заваривал кофе в углу кабинета, где светились медными боками турки в ящике с нагревающимся песком, Заратустров задумчиво курил. Обернувшись к Севастьянову, он осторожно спросил:

– И у вас ничегошеньки не осталось по ЭТОМУ делу, так?

– Осталось.

Заратустров промолчал. Полковник возился с турками. Так прошло около десяти минут. В тишине пахло набирающим силу кофе. И сигарой. Наконец полковник вернулся с бронзовым подносом.

– Они еще похозяйничали в Тегеране, – небрежно сказал он. – Разломали какую-то тайную медеплавильню. С замурованными в ней людьми… скелетами уже, конечно. Но эту группу спецов Норден-Хельде перехватили англичане. Наши

тогда не успели.

– Ага…

Заратустров перекатил сигару в другой угол рта и уперся глазами в Севастьянова.

– Так что же, документик у вас есть, голубчик?

Тот посмотрел на Заратустрова безмятежно и ласково. Налил кофе.

– Так, ерунда… В группе, выполнявшей захват экспедиции Норден-Хельде, был один юноша… с горячим сердцем, умелыми руками и романтическим складом ума.

– Во как!

– Да, представьте себе. Он вел что-то вроде дневника. Видимо, листал захваченные книги, ну и думал. Много думал. В сорок четвертом он подорвался на мине. Контузило. И он остался при отделе «СМЕРША» НКВД в посольстве. Умер уже после войны, в пятидесятые. Бумаги, естественно, все остались у нас.

Снова повисло напряженное молчание. Полковник барабанил пальцами по столу. Сигара затухла в пепельнице, обломав серый истлевший кончик.

– Так… Не дадите ли вы мне этот дневничок-то?

Севастьянов очаровательно улыбнулся.

– Не могу, Александр Григорьевич… Никак! Это спецфонды особой секретности. Проходят по диплинии. Даже ваше Управление не может так просто вот взять и забрать. Мне придется запрашивать Москву, сначала МИД, потом мой главк… Сами понимаете.

Заратустров нахмурился. Он раздраженно коснулся губами края чашки – черт, как горячо! Севастьянов наблюдал за ним, потом проговорил медленно:

– Но, учитывая нашу дружбу, Александр Григорьевич…

Он встал, легко подошел к сейфам, поблескивающим в полумраке углами. Так же, металлически, сверкнули голенища его до блеска начищенных сапог. Послышался музыкальный перезвон сейфовых замков; через четверть минуты Севастьянов вернулся с толстенной тетрадкой в грубом переплете, с пряжкой. Правда, формат у тетради был небольшой, карманный.

– Ого! – тихо бросил Заратустров. – Телячья кожа… Одиннадцатый век?

– Около того. Скорее всего, он просто использовал под дневник переплет какого-нибудь из экземпляров Корана. Тогда с такими книгами не церемонились, – небрежно подтвердил полковник. – Я вам дам ее… на время. Почитать. Понимаете?

– Понимаю.

Заратустров перелистывал книгу. Цифры. Геометрические фигуры. Вычисления. Какие-то заметки, сделанные очень торопливым, небрежным почерком. Он явно не писал много протоколов – рука не набита. А вот стрелять, наверное, умел хорошо…

– Как его звали? – негромко поинтересовался он.

– Константин Ассар. Лейтенант НКВД.

– А… а у него не было сводного брата? – Заратустров поднял на полковника вдруг заблестевшие глаза.

– Был. Причем жил в ваших краях. По моим данным, его сводный брат был в тридцать шестом правой рукой вашего Эйхе, начальника НКВД по Новосибирску. Женился на какой-то детдомовке из числа привилегированных шлюшек Эйхе… их же специально распихивали по детдомам… Потом, перед арестом Эйхе, брата Ассара посадили, детдомовка сбежала. В общем, шлепнули к тридцать восьмому и брата Ассара, и самого Эйхе. Ну, а Ассар, – Севастьянов тонко усмехнулся. – Брат за сводного не отвечает. Но его все равно запихнули в иранскую резидентуру. Подальше от Москвы.