Свидание на Аламуте

Резун Игорь

Они ничего не смогли бы ТАМ остановить. Лучше всех это понимал полковник – он и сориентировался быстрее, несколькими точными, снайперскими вопросами вытащив из взволнованной Лунь Ву суть происходящего. Той, несмотря на запреты, все-таки удалось осмотреть искалеченный труп молодой женщины, гражданки Франции и Саудовской Аравии, Сурии Хан, и труп ее водителя, погибших якобы в автокатастрофе под Парижем. Тела были сильно обожжены, но огонь по странному совпадению не тронул руки погибших. Под ногтями этих двоих обнаружилась земля. Обыкновенный парижский суглинок. Не оставалось сомнений: все это время, пока зарождалась идея спецоперации, обитатели виллы рыли подземный ход!

А

в кармане залитых кровью брюк водителя обнаружилась записка, которую тоже пощадил огонь. Записка с цифрами. Всего лишь несколькими закорючками:

IX91

IV45

IX50

AX18

I I I 2

AA + 2

Заратустров тогда кинул еще один взгляд на черно-серую шапку пожара, объявшую треугольный остров виллы, и, скрипнув зубами, рыкнул:

– Пошли отсюда. Все. Быстро!

Для Лунь Ву даже не потребовалось перевода – она все поняла и так.

Скользя по покрытой ночной росой траве, компания покинула свой «наблюдательный пункт» и скатилась по противоположной стороне насыпи. Здесь, на бульваре Камелина, оцепление уже было снято (китаянка прорвалась последней, устроив перебранку с патрулем), и только редкие автомобили проезжали мимо, а их водители таращились на клубы дыма, ползущие над насыпью. У тротуара стоял синий фургончик «ситроен», в котором и прикатил полковник, – с эмблемой французской телекомпании на боку. Шкипер, Лис, Медный, Майбах, китаянка и сам Заратустров забрались в машину, с грохотом задвинули дверцу и очутились в тишине, противно пахнущей какой-то химией продезинфицированного салона. На столик шлепнулись книга и карта Парижа.

– Шифр! – выдохнул Заратустров, судорожно доставая из нагрудного кармана кожаной куртки сигариллу с мундштуком, в целлофане. – Надо его раскрыть, ребята… Лунь Ву, как догадались, что это катрены?!

Китаянка только пожала плечами. Полковник обратился к ней на русском, но она поняла смысл вопроса.

– Это номера катренов, точно! – воскликнула Лис, и глаза ее заблестели.

А Шкипер уже молча шуршал бумагой. Лунь Ву сбивчиво объясняла, что она только по наитию остановила свою машину возле букинистического киоска на набережной и схватила эту книжку – как выяснилось, русское эмигрантское издание катренов в переводе Мережковского и Гиппиус, тысяча девятьсот двадцатого года. Слеповатый шрифт, неровные строчки…

Шкипер нашел катрен IX-91 и с выражением прочитал:

Ужасная чума в Перинфе и Никополе.Она ударит по Полуострову и Македонии.Она опустошит Фессалию и Амфиополь.Неизвестное зло и отказ Антуана.

В небольшом фургончике-коробке воцарилась тишина. Полковник, яростно жуя сигару, скомандовал:

– Ребятушки, напряглись! Мозговой штурм! Что такое эти Перинф, Никополь, Амфиополь?

– Древнегреческие топонимы, – первым подал голос Медный. – Это… это нынешние Греция и Турция. Восток.

– Отлично! Кто такой Антуан?!

Китаянка, услышав только одно знакомое слово, разразилась тирадой по-французски, и полковник кивнул.

– Антуан Бурбон, отец Генриха Наваррского, скорее всего… Что было в ту эпоху, шестнадцатый век? Крестоносцы…

– Бурбоны были главнокомандующими войск крестоносцев, – тихо отозвалась Лис. – Черт… точно!

– Отлично. Значит, некий Антуан вторгся в Восточную область, пораженную чумой… и явно оказался не на высоте. Лунь Ву, – полковник перевел для нее, – что скажете?

Китаянка-комиссар бесцеремонно закурила, достав из кармана пачку крепких американских

сигарет, несмотря на тесноту и духоту фургончика, стряхивая пепел себе на босые ноги. Она выпустила клуб дыма в сторону работающего кондиционера и сказала:

– Крестоносцы – это полиция. На эмблеме спецподразделений Иль-де-Франс – крест! Антуан – это Неро. Все ясно. Я умоляла его отказаться от штурма. Он его начал…

– Тэк-с! Хорошо. Чума – это то, что мы видели…

– На средневековых гравюрах чума изображалась в виде адского огня, идущего из земли, – тихо подсказал Шкипер. – Андрей Юрьич, читай дальше. Глава четвертая, стих сорок пять…

Никого не останется, чтобы требовать.Великий Мендозус получит свою империю.Он заставит переменить приказ.Пьемонт, Пикардия, Париж, Тоскана – наихудшие.

При последних словах Лунь Ву хрипло вскрикнула. И тонкой рукой обхватила макушку бритой головы.

Полковник наблюдал за ней прищуренным, колючим взглядом.

– Savez-vous quelque chose, madame? [17]

– Oui… oui, c’est ca! O, merde! [18]

17

Вы что-то знаете, мадам? (фр.).

18

Да… да, это так! О, дерьмо! (фр.).

Она объяснила: спецподразделения МВД имеют позывные по именам европейских городов и провинций. Отряд, затребованный Неро, носил позывной «Пьемонт» и был усилен спецотрядом «Париж-12».

– А Мендозус?

– По-латински – извращенный, порочный… – пробормотала Лис. – Похоже, это…

– C’est Aristide Nereaut. Il est gay [19] , – отрывисто бросила китаянка, отреагировав на латинское слово.

Ее последнее слово тоже поняли. Майбах, до того угрюмо молчавший, крякнул:

19

Это Аристид Неро. Он гей. (фр.).

– Ага. В общем, свою империю он получил! Вилла захвачена… А он давал приказ о прекращении операции?

Лунь Ву кивнула. Это был странный диалог – из всех присутствующих иностранцев только полковник, Майбах и Лис понимали по-французски. Но значение сказанного удивительным образом, минуя лингвистические перегородки, проникало в каждую голову.

– Когда люди уже начали гореть, он дал приказал отходить. Я слышала его на полицейской волне. Следующее читайте!

Теперь прочел Майбах, придвинувший книгу к себе:

Мендозус достигнет скоро своего высокого царства,Оставив немного позади Норларис.Бледный, красный, мужчина в междуцарствии,Пугливый юноша и варварский (берберский) террор.

Окончив чтение, он воскликнул:

– О, черт возьми! Берберский террор – это мусульманская угроза! Тогда их называли берберами…

– Ладно! – перебил его Заратустров, уже изжевавший зубами пластиковый мундштук. – Это понятно. Меня интересует Норларис… и тот факт, что его оставили позади! Немного позади… Ну-ка, давайте карту!