Свидетель канона
Шрифт:
– Если хочешь мне помочь, отойди и не мешай?
– Именно так. А у тебя, Кэтрин, какая мечта? Зачем ты идешь в тот мир?
Лоуренс прибавил:
– От чего – это мы поняли уже. А вот за кем или чем?
Кэтрин огладила хорошее, новое платье. Потрогала непривычную сумку из непонятной ткани; госпожа ла Вальер отмахнулась: "Медяшку стоит, забирай." Кэтрин посопела и ответила:
– Хочу выучиться лечить. Хорошо бы людей, но если окажусь не способна, так хотя бы скотину. В селе и округе нет никого, кто умел бы. Магия, конечно, помогает. Но уж больно недешево стоит.
5
– Собственного дома? Ну, это же сколько надо работать!
– Кэддо, ты такой ленивый!
– Зато ты у нас шустрый за двоих. Куда мы идем?
– На скалу.
Мальчишка остановился и вздрогнул всем телом.
– Гурон! Сдурел?
– Я проверил, – ответил Гурон, обернувшись к товарищу; восходящее солнце обрезалось о рубленый профиль. – Там глубоко, а ныряю я лучше всех на острове.
– Стой! Ты что!
– Я хочу стать воином, – Гурон сделал полшага к приятелю и протянул ему руку.
– Я хочу, чтобы ты все видел и потом всем рассказал. Вот так, да!
– Всем? – Кэддо хихикнул. – Или синьорите Ваоль?
Гурон выпрямился:
– Девочки любят смелых, разве нет? Разве тебе никогда не хотелось впечатлить Паулу? Чтобы она смотрела на тебя, как…
Товарищ прищурился всем хитрым округлым лицом сразу:
– А она и так смотрит. Это ты не замечаешь. Гурон, честно! Да подари ты своей Грете хотя бы того зверька, что уже неделю мается у нас в клетке. А прыгать на кой? Ты же можешь… – Кэддо переступил чуть назад, загребая твердыми пятками золотой песок. – Ты же можешь…
– Не мнись, не Паула. Да, я могу разбиться об воду, – Гурон почесал нос. – Могу захлебнуться или наступить на прозрачную смерть-медузу. Но и воин может в любой миг уйти к Господу! Разве ты забыл молитву, которую мы каждое утро поем в церкви? Вот когда я стану воином, у меня этих девчонок… Во!
Кэддо попятился:
– Но зачем сейчас-то испытывать Его терпение?
Гурон отвернулся и не ответил. Восходящее солнце слепило уже обоих; черные резкие тени по золотому песку достали подножие зеленой стены, растворились в листве. Море вздыхало привычно, нестрашно, и Кэддо подумал: все же они друзья. Недостойно бросить Гурона одного.
Товарищ ушел уже до начала подъема, стройная фигура и черные прямые волосы то и дело пропадали за клочьями тумана. Кэддо подтянул пояс, поправил на нем детский нож и побежал следом.
Подняться на скалу совсем несложно, и часто мальчишки сидели на плоской верхушке, глядя в темное необъятное море, выжидая светлой полосы, а потом и солнца, а потом и мгновенного тропического восхода.
Но прыгнуть?
Гурон уже сбросил тунику и штаны, придавил поясом с ножом, чтобы не унесло ветром. Утренний туман обтекал скалу со всех сторон; Кэддо осмотрелся – какая-то неправильность во всем! Утро неправильное, туман
Додумать мальчишка не успел: Гурон разбежался, сильно толкнулся и прыгнул. Провожая его завистливым взглядом, Кэддо снова почувствовал что-то неправильное, но теперь стало не до мелочей. Пролетев добрых двадцать метров, Гурон красиво вошел в воду; от страха товарищ его забыл, как дышать. Пять… Семь… Девять… Одиннадцать… Ну где же Гурон! За каким же чертом он… Пятнадцать!!!
Кэддо прикусил кулак и понял.
Девятнадцать…
Гурон хочет, чтобы отец забрал его в Северный Приорат, где и сам служит в пограничниках.
Двадцать три…
Вот зачем прыжок.
Двадцать семь…
Гурон всплыл!
Кэддо слетел по тропинке едва ли не быстрее, чем Гурон падал с обрыва, и бросился в прибой, не раздевшись. Как он отрезал пригодную лиану, сам не заметил. Товарищ, против ожидаемых страхов, плыл спокойно и ровно. Сколько Кэддо ни вглядывался, не увидел крови на ушах. Брошенный конец Гурон принял, но Кэддо практически не тащил приятеля, тот вышел сам и заорал на весь остров, даже не вытряхнув из ушей воду:
– Ты видел? Видел, а? Святым Георгием клянусь, я это сделал!
Кэддо вздохнул:
– Я чуть не обосрался, когда ты не всплыл после пятнадцатого счета.
– Но сам понимаешь, тут надо поворачивать плавно. Высота ого-го!
– Да как тебе воздуха хватило?
Гурон отжимал короткие волосы, и не ответил.
– Пойдем, заберем одежду… Там, внизу, чудесно. Все синее-синее, как в небо упасть. Сам не хочешь?
Кэддо помотал головой:
– Я не собираюсь на службу. Чем плохо в редукции? Когда и что сеять, скажет патер Карл. Урожай всегда хороший. У меня есть Паула. Ну, почти есть. Осталось, немного только подождать. У нее только сестер трое, и пять братьев, сильная семья. А ты сильнее и красивее меня, тебе и вовсе никакая не откажет. Заскучаю – пойду в церковь. Хочешь, слушай хор, а хочешь, сам в нем пой. Да здесь даже книги есть!
– Неужели тебе никогда не хотелось… – Гурон осекся. Товарищ несколько виновато засопел:
– На войне убивают. Я видел. Меня маленьким продали на границе.
– Да, – Гурон вздохнул. – Я и забыл. Прости. Ты же из-за Реки.
Теперь уже Кэддо повернулся и, не отвечая, побежал по тропинке на плоскую верхушку. Гурон догнал пухлого товарища, треснул по красно-кирпичному плечу:
– Ничего. Мы вырастем. Ты станешь всех кормить, я защищать, а патер Карл – молиться за нас обоих. Так, да! А о женщинах не пристало нам думать, не получив Белого Цветка.
На верхушке Гурон оделся, опоясался. Кэддо, не отвечая, смотрел из-под руки на море, жмурясь в поднимающееся солнце.
Вот оно – то, что беспокоило еще до прыжка. Соринка в оке Господа, царапинка на лике счастья…
– Гурон, посмотри-ка на два румба к зюйду.
– Точно. Паруса… Ого, целых три мачты. Большой торговец от инков?
– Но их путь внутри Моря, что им делать с восходной стороны? Думаешь, отнесло штормом?
– Как два пальца… Давай подождем, рассмотрим его, и придем в редукцию к обеду. Зато с важными новостями.