Свидетель канона
Шрифт:
Слева внизу муравьями на тропинке корабли: вывозят из Нового Орлеана все, чем богат север. Бизоньи шкуры Западного Приората, бревна и доски Северного, треску Восточного, оружие и мебель, одежду и приборы Срединного.
С юга, из империи Инков, им навстречу везут шерсть, кофе, чо-колотль, земляное масло. Люди живут в редукциях, и живут хорошо, иначе бы Кэддо так не разбарабанило. Да и темноглазая Паула вряд ли посмотрела бы на пухлого в дни войны. Сегодня мир, и дело находится каждому. Кто собирает урожай, кто защищает от Кровавых Ступеней,
И тут на тебе.
Каравеллы в водах Архипелага! Три каравеллы!
Внезапно Гурон понял: вот зачем Ордену понадобились редукция, вышка и порт на маленьком островке, нависающем над синей бездной, на самом краю мира. Чтобы однажды первыми встретить пришельцев из-за края.
Пришельцев из того, Старого, мира, где патеры лживы и жадны, где воины не защищают, а насилуют, где правители не выбираются из достойнейших на Капитуле, а занимают место всего лишь по праву рождения. Пророчество не соврало про корабль, про кресты на парусах – значит, не врет и в остальном!
Таких и правда лучше встречать подальше от коренных земель Пяти Приоратов. И держать в карантине.
– … Ведь мало ли, что там европейцы привезли с корабельными крысами. Что пишет преподобный Карл с острова Гуанахани?
Секретарь переложил полученное известие на центр стола.
– Пишет, что все гости в добром здравии, герр приор.
Приор Южной Провинции посмотрел за окно, на широкую, своенравную Реку, бурлящую в песчаных берегах. Здесь вам не реки Старого Света, маленькие, спокойные, с твердым дном и веками неизменным течением.
– Никаких признаков из описанных. Все здоровы, только сильно скучают по дому.
– А корабли?
– Корабли, с нашего разрешения, сеньор Христофор отослал дальше на запад. К Юкатану.
Приор улыбнулся:
– Тласкланы им покажут, почем на теокалли уши. Мы сами-то с ними второй век справиться не можем. Но в самом деле, стоит ли нам открываться миру сейчас?
– Вам известно пророчество, как и всем нам. За морем обрели мы новую родину. Но время наше исчислено самим Господом, и вот еще одно подтверждение истинности Завета. Они прибыли точно в указанное место; мало того, угадано имя их предводителя. Кому, кроме Господа, по силам подобное?
Приор снова посмотрел в окно. Много лет назад судьба разместила в устье великой реки французских тамплиеров, так что город они назвали Новый Орлеан. Тут строились большие корабли для океана, сюда по Реке свозили товары со всех Пяти Приоратов.
Если объявлять войну Старому Свету, то и армию придется собирать здесь. Ни в каком ином порту ее не прокормить и не погрузить на корабли.
– Оливер, позовите гонца.
– Мальчишку?
– Мальчишка остался там, в тысяче миль юго-восточнее. Здесь пилот, догадавшийся отзеркалить сообщение на контроль семинолам, и вместо посадки в болотах рискнувший перелетом прямо сюда… Сколько он прошел?
– Тысячу шестьсот.
– На почтовом
Приор сделал несколько кругов по комнате. Наконец, решил:
– Пожаловать его сержантом и отдать какому-нибудь комтуру построже, чтобы не зазнался. Родителям направить благодарственные грамоты и награды.
– Записано. Звать?
– Немедленно.
Гурон вошел и стукнул кулаком в грудь летной кожанки. Приор ответил на салют, разглядывая вошедшего. Молодой, стройный и легкий. Говорит, что не лучший пилот… Зато смелый, как Святой Георгий. А летать его выучит комтур.
– Гурон, сын Франциска, сына Черного Медведя, сына Бегущего Ручья, сына Петера Слядека?
– Так точно, герр приор.
– Что ты думаешь о наших гостях?
– Пророчество исполнено, герр приор.
– И как теперь следует поступить нам? Воевать с европейцами, как сказано во второй части Завета?
Гурон прикрыл веки:
– Мудрость Господа несомненна.
Приор надавил:
– Но? От какой правды ты спрятал взгляд, Гурон? Ты достаточно взрослый, чтобы в два дня пролететь тысячу миль, а теперь я спрашиваю тебя – отвечай правдиво. Долг вассала помогать сюзерену не лишь мечом, но и советом.
– Герр приор, в полете я размышлял, как устроено все тут, у нас. Мне жаль бросать хорошо налаженную жизнь в превратности войны. Я для себя выбрал воинский путь, а мой друг Кэддо – нет. Я не полон без него, а он без меня. Победим или проиграем, но того, что имеем, лишимся.
– Риторику кто преподавал?
– Патер Карл. Ну и отец иногда.
– Я выслушал твой совет, Гурон сын Франциска. Ступай, напиши домой, успокой родных. Приказы получишь завтра утром у секретаря.
– Не нам, не нам, Господи…
– Но имени твоему! – приор ответил на салют. Секретарь проводил пилота к выходу из сводчатого покоя, закрыл тяжелую дверь, вернулся к простой конторке.
– На Капитуле я подам голос против нападения, – приор сел в резное кресло. – Потерять все построенное… Обидно, вот верное слово. И опять же, тласкланы только и ждут, когда у нас начнутся хоть какие-то затруднения. А Кровавые Ступени не ирокезская вольница. У тласкланов полноценная империя с писаными законами, многотысячными армиями. При всем этом воевать еще и с Европой? Не сейчас!
– Но как же Завет?
– Магистр не побоится нарушить букву Завета, ибо понимает его дух.
Оливер вздохнул:
– Всякий раз при взгляде в его беспросветно-черные глаза я думаю, что и сам наш Магистр дух. Только вот я никак не определюсь, добрый или злой.
Приор засмеялся:
– А давай-ка мы пригласим к Магистру этих… Мореплавателей. Пусть выберут пять-шесть послов, мы их привезем сюда. Ну и Магистр приедет. Как ты назвал главного?
– Сеньор Христофор Колумб.
– Вот пусть он и решает, злой у нас Магистр, или наоборот.