Свидетель канона
Шрифт:
Ну, а что матрос ощутимо нервничал – так этим в колонне, идущей на контрудар, никого не удивишь.
Утром двадцать четвертого в сводную роту лейтенанта Ивашковского собрали все средние танки, доехавшие до Ровно. Остальной девятнадцатый мехкорпус придержали в городе, потому что его командир генерал Фекленко пока не видел обстановки, не имел связи ни начальством, ни с соседями. Да и доехать худо-бедно успели только танки. Артиллерия и пехота все еще топали от Новоград-Волынского.
Так что передовую сводную роту дополнили до штатных шестнадцати машин парой "жужжалок" – и бегом на Млынув, пока там наши еще держатся.
Вечером
А прямо впереди, через поле, расчерченное низкими тенями, освещенное красными полосами садящегося в пыль солнца, открывался городок Млынув. По трассе справа налево, поперек Млынува, прямо колонной шли немецкие броневики. Полугусеничные, четырехколесные, даже один с восемью колесами. Танкисты впервые видели их так близко, даже без оптики.
Времени на обслуживание машин уже не осталось: наших-то совсем никого не видно. С другой стороны, похоже, что и немцы не успели расползтись по округе. Поэтому взвод отдыхал ровно полторы затяжки – пока Самохов получал боевую задачу. Матрос же решил, что успеет написать пару строчек, и потому выпросил у старшины лист бумаги.
Лист бумаги прямоугольный и обычно вытянут сверху вниз.
Поверните бумагу набок. Если лист не возмутился принудительной сменой ориентации, поздравляю: вы в здравом уме.
Примерно в середине нижнего края листа поставьте точку. Подпишите: "Броды". На правом верхнем углу отмечайте "Ровно". Тоже на верхнем краю, чуть левее середины листа, поставьте точку и подпишите: "Луцк". На левом верхнем углу "Торчин", а еще левее, уже за гранью листа – Владимир-Волынский.
Ну, или кому лениво это все делать, найдите в сети карту. Лучше немецкую трехкилометровую, квадрата Т51. На старой советской карте склейка по самому важному месту, по Дубно как раз и проходит, а на новых картах все названия уже другие, да и половины деревень просто нет. Аршичин, к примеру, на новой карте переехал севернее, где старая карта показывает Пекалов. Куда девался сам Пекалов, спросите потом, на Нюрнбергском процессе, у Эйхмана. Или кто там отвечал за зондеркоманды в полосе группы армий "Юг".
Значит, найдите карту и посмотрите, сколько там синего. Болота, озерца, каналы. Лист пересечен речками и заболоченными поймами, как будто его пьяный художник трясущейся рукой штриховал.
Танки хотя бы на гусеницах, а вот грузовики с бензином и снарядами, подводы, пехотные колонны, вывоз раненых – только по дороге. Впрочем, там такие места, что и танки больше к дорогам жмутся.
А дорога, достойная этого имени, на театре одна-единственная. По верхнему краю листа желтенькая линия слева направо. Шоссе с твердым покрытием, Владимир-Торчин-Луцк-Ровно. В дальнейшем продолжении выводит на Житомир и Киев.
Вторая желтая дорога – снизу вверх, от Бродов до Ровно. Примерно посередине второй хорошей дороги – Дубно. Пометьте на листе или найдите на немецкой карте.
Остальное либо железные дороги, параллельные двум названным магистралям, либо гравийки, танкам на один проход. Либо сразу грунтовые проселки, при летнем дожде раскисающие в ничто. Ну и синяя штриховка повсюду. Привет от пьяного художника.
Вот по
На бумаге, товарищ попаданец, у вас две тысячи советских танков… Мало две? У Клейста целых восемьсот "роликов", считая трофейных огнеметных французов и "двойки" с автоматическими пушками аж двадцать миллиметров? Хотите три тысячи, пять, сколько там насчитал Суворов-Резун? Двадцать семь? А остальным фронтам что? Берите две, и так у вас перед немцем перевес тройной, только сперва почитайте в словарике определение "танконедоступная местность".
А потом ловите Клейста в этом, блин, бермудско-ровенском треугольнике. Не поймаете – не взыщите, расстреляет вас кровавая гэбня.
Промежуточным патроном, по законам жанра.
На карте все выглядит несложно. Вот за верхним, северным, краем листа притаились два наших механизированых корпуса. Девятый Рокоссовского и девятнадцатый Фекленко, из которого наша сороковая танковая дивизия. Вот в нижнем краю листа четвертый мехкорпус Власова. Того самого, который еще не предатель, еще не прославился при защите киевского УР, и еще не спланировал контрудар через Ламу под Москвой. Еще только лето сорок первого, не зима и не осень. Рядом с четвертым – восьмой мехкорпус Рябышева. Ну и пятнадцатый мехкорпус Карпезо тоже в Бродах. В общей сумме две тысячи четыреста танков, на каждый немецкий три наших.
Казалось бы – Рокоссовский сверху, Рябышев снизу, Фекленко в лоб, Власов за спину, а Карпезо в резерве постоит. Вот они и клещи, вот он Клейсту и Ровенский котел, на полтора года раньше Сталинградского.
Но то на бумаге. На практике перед мостом передовая рота лейтенанта Ивашковского, шестнадцать машин. Две плавающие коробочки "тридцать восьмых", броня шесть миллиметров или целых девять. Прочие "двадцать шестые", у тех броня аж пятнадцать миллиметров. Готовятся атаковать, выкинуть немцев за мост.
Вмешаться?
Погорят же!
Их бы, по-хорошему, не кидать в лобовые, а по танковым засадам распихать, перекрыть основные дороги. Применять легкий танк Т-26 как пушку- "сорокапятку", только с минимальной броней и собственным двигателем.
В реальной истории пехотная "сорокапятка" на ручной тяге, безо всякой брони и двигателя, довоевала до Берлина. Это в чистом поле танк ее легко заметит, быстро обойдет и раздавит. А в треугольнике Луцк-Ровно-Броды как по заказу: речки, поймы, холмы всякие, и все заросло. Где лесом, где высоким кустарником. Наша же авиация Юго-Западного Фронта вот примерно сейчас, пока танки строятся к атаке, жалуется в рапорте: "Несмотря на то, что в этом районе находились крупные мото-мехчасти противника, они настолько искусно замаскированы, что для того, чтобы их вскрыть, летному составу пришлось летать на бреющем полете." Немцы тут смогли замаскировать даже подвижную ударную группировку, а нам в обороне прятаться еще проще.