Свидетель канона
Шрифт:
– Не хочу есть опыт, хочу есть крем-брюле.
– Реви, нефиг капризничать.
– Ничего, Окадзима-сама, мне нетрудно. – Симакадзе улыбнулась.
– Еще бы, – проворчал Рок. – Так ты худеешь, а вместе с Реви можно и мороженого пожрать.
– Реви, как ты с ним живешь? Он слишком проницательный для мужчины.
– Не знаю, как для мужчины, а для переговорщика "Лагуны" в самый раз. – Реви вздохнула и подбила себе подушку повыше. Почесала шрам на левой руке. Посмотрела в подволок
– Как там Бенни?
Симакадзе снова разулыбалась:
– Знаешь, кто у него на дыхательной подушке?
– Неужели ты?
– Нет.
– Хару-Хару?
– Опять нет.
– Только не говори, что Конго!
– Нет. Майя. Не крейсер, та девушка из Токио-три.
– Это как раз логично, – Рок попробовал шевельнуться и отказался от глупой мысли: болью прострелило сразу по всей спине. – Майя же разработала дыхательную смесь на основе той самой LCL, конверсия от военных технологий, вроде как.
– Жаль, что Рицко не придумала яд. Кураре какое-нибудь, как тактическое средство. Распылять с самолетов или ракетами, тип-того.
Вошел Датч, придвинул себе табуретку, медленно и осторожно сел, привалился к стене. Жутко непривычно выглядел он в белом халате вместо привычного жилета, и вовсе смешными показались Року босые ноги шефа, черные расшлепанные ступни, вместо аккуратно зашнурованных джангл-бутс.
Датч сказал:
– Потому что Пенсакола падла нисколько не дурнее. Сколько чего ни распыляли или выливали, кончалось одинаково. Всю нашу химию взвесь перерабатывала и встраивала в себя. Итог получался как в том анекдоте: а теперь у медведя есть пулемет.
– Еще предложите им свет перекрыть, – влетела незнакомая туманница, судя по скорости и легкости, аватара эсминца. Судя по строгому наряду викторианской эпохи, англичанка из флота Сингапура. – Чтобы прекратить фотосинтез.
– Вампир, это мои гости из "Лагуны". Рок (страдальчески поморщился), Реви (хмыкнула), Датч, он там главный.
Датч улыбнулся гостье:
– Бенни, увы, на лечении. Юнга и кот на палубе. Высматривают, нельзя ли спереть какую шлюпку, чтобы переделать в бригантину.
И подмигнул Симакадзе уголком глаза.
– Вампир, это "Лагуна". "Лагуна", это Вампир, самая обстоятельная и серьезная русалка Сингапурского Флота.
– А как же ваши линкоры, "Рипалс" там, "Принц Уэльский"?
Вампир поджала розовые идеальные губки:
– Ну что эти слонопотамки…
– Вампир! Что о нас люди подумают!
– О, хорошо, слонопотамыни. Что они могут без нас, эсминцев! Только мишенями для самураев подрабатывать на полставки. Что ПВО, что ПЛО – без нас никуда.
– И почему же вы полагаете, что свет нельзя перекрыть? – заговорил Рок, чтобы хоть беседой отвлечься от боли в спине. – Насколько я знаю, производились опыты с орбитальным зеркалом. Должным образом сфокусированное солнышко легко вскипятит воду в нашей лагуне, от поверхности
Вампир посмотрела на Рока строго:
– Вот подожди, пока я на Юпитер улечу, и экспериментируй с атмосферой как угодно. Но потом.
– Так! – Симакадзе поднялась. – Мы в виду атолла Сиину, иначе Адду. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, от Мадагаскарской Стаи остались только циферки в базе данных. Через неделю придет Рицко-сама. Пока что мы все делаем по ее рекомендациям, так что за спину не переживай, Рок, динамика устойчиво положительная, остальное сделает Акаги.
Эсминка повернулась к Реви:
– Мороженое сейчас принесут. Ливер ты отбила качественно, так что не все сразу. Аккуратно жри, хорошо?
Реви слабо улыбнулась:
– Мой стиль – добавлять в конце "тип-того".
– Ну, я еще только в начале пути… Датч, еще раз увижу, что ходите без опоры, зафиксирую и прикажу носить ремботу. Или нет, хуже. Надену юбку до пола, тип-того!
Датч закрыл рукой лицо. Реви и Рок засмеялись – осторожно, потому что все болело.
– Вампир, ты же пришла потому, что тоже его увидела?
Эсминка Сингапурского Флота словно бы осветилась изнутри:
– Точно! Мы же первые, кто с ним заговорит! Побежали, пока наши слонопотамыни не доползли!
– Да! Вот он стоит, уже никуда не денется. Сейчас мы его спросим!
11
– … Почему ты от нас бегал?
Дурак потому что.
Но Симакадзе я этого не скажу. Язык нахрен отсохнет. Не тогда, когда на тебя такими глазами смотрят.
Нет, один-то раз можно и розетку лизнуть!
И я совсем почти уже принял выражение лица, достойное победителя Мадагаскарской Стаи, как губы мои объявили независимость и сказали:
– В любую историю я приношу законченность. Невозможно жить мечтой вечно, рано или поздно придется выбрать часть и воплотить ее. Пускай с сегодняшними ограничениями, но перенести из мира мечты в реальность. А что не влезло, поневоле придется оставить на следующий раз.
Девочки не отступили. Ну конечно, они же и ждали чего-то в таком духе. Весомого, с претензиями на глубокую мысль. Как там про Экзюпери? "Банальность, поднятая на высоту восемь тысяч метров, становится мудростью".
С другой стороны, когда шел к мечте десять веков, шутки не получаются. Ирония и то с трудом, а смехуечки совсем никак.
Не тот, блин, калибр…
– В общем, синица в руках или журавль в небе, только не дооткладывайся до утки под кроватью.
Девочки переглянулись, и Симакадзе кивнула:
– Ясно.
Теперь усмехнулся я, и усмехнулись за моей спиной Садко Новгородец, Томас из Донкастера и Алп-Тегин, и шевалье де Баатц, и мальчишки Гурон с Кэддо, и лейтенант Ивашковский, и губы мои опять ушли в самоволку: