Свидетели восьмого дня – 3
Шрифт:
– И как это понимать? – искренне так недоумевает и возмущается Кристина, откидывая от себя в сторону было взятое меню. И сперва Алекс даже ошибочно подумал, что Кристина таким самым обычным образом выказывает недовольство задранными до небес в меню ценами. Ведь в наш век публичного реализма, объективизации реальности, с философией переподчинения человека от морально-нравственных норм к нормативам и методикам этики, и полной своей открытости перед всеми членами индустриального и информативно-манипуляционного общества полной цифры, – а аналоговая система вещания, наравне с аргументами ушла в прошлое, показав свою неэффективность в достижения основной цели вещания, подчинения повестке дня человека, особенно перед теми, кого всё связанное с вами никак не колышет и не касается, – ничего нельзя держать
Особенно если вы чем-то недовольны и вас ещё к тому же принуждают принимать то, что вам идёт поперёк горла. Что наиболее часто относится и касается заведений быстрого питания. Которые с помощью большого количества звёзд мишленовского плана, прямо навязывают нам вкусовые предпочтения, не оставляя человеку с обязательно своими вкусовыми предпочтениями и пристрастиями свободу своего выбора. Которую тут же подвергают обструкции, затыкая рот вам, как пресмыкающемуся, специальным средством манипуляции вашим природным вкусом – глутаматом натрия, ставшим уже притчей во языках.
В общем, у Алекса потеплело слегка в душе от того, что Кристина прислушалась к его словам на подходе их к посещению этого заведения, и решила показать ему, как она с ним считается, хоть несколько и экспрессивным способом. В чью сторону у Алекса тоже есть своё понимание. Всё-таки сложно отказаться красивой девушке от прекрасного повода собой покрасоваться в публичной сфере взаимоотношений и при этом ещё не по актёрствовать. Вон как она похоже играет очень раздосадованную гражданку с очень активной жизненной позицией.
И она не будет стойко и молча переносить всякую несправедливость по отношению, не только к себе, но и к тем людям, кому из-за их стойких жизненных принципов и их концепции жизни вегана, не лезет в глотку этот продукт кровожадности человечества, прожаренный стейк, а кому-то прямо претит быть прямым и активным участником системы вот такого, построенного на эксплуатации человека человеком мироустройства, где уже его пытаются эксплуатировать и грабить такими сверхъестественными ценами (налоговой на вас нет), а всё как есть и что думает на этот счёт сейчас всем тута выскажет, не считаясь ни с чем, ни тем более с нормами морали, которых у людей закладывающих такую маржу в своих ценниках отродясь нет.
Так что сами напросились на такой ответ людей свободной воли и норм этики и права без ограничения вашими теориями о традиционной морали, падлы!
Ну а так как крайне сложно по одним только эмоциональным обрывкам возмущения, без детализации того, что так вывело и возмутило этого возмущающего человека понять, к чему всё это относится, и что так, однозначно справедливо и тут нет места только лишь субъективной оценке этим человеком того, вызвало в нём справедливый гнев, – это даже в том случае, если у этого человека кардинально расходятся взгляды на ценообразование с держателем акций этого заведения, у кого только одни барыши на уме, тогда как у случайно здесь оказавшего посетителя (знай он, какие расчётливые сволочи всем здесь заведуют, то он бы носа сюда не показал) на всё взгляды бескорыстные и значит, наиболее справедливые, – и по этой в том числе причине (тут не обошлось без шока) никто сразу не спешит к Кристине, чтобы разобраться и выявить предпосылки к такому её поведению. Ведь кто её тут знает, кроме неё самой, и вполне возможно, что вот такое её вызывающее шум и столпотворение в умах поведение, есть для неё самое обычное поведение.
Ведь не лезете же вы с большими вопросами к людям с большими в себе предпочтениями и с большими, весовыми массами значений в себе, крайне важно для всех интересуясь у них, что в них вызвало такое непреодолимое желание быть значительно больше и массивней остальных людей. В чём, само собой, никакой гордыни не просматривается и эти люди и не думают задирать перед вами сухостоями свой мясистый нос, эти люди всегда большой душевной и сердечной конституции, хоть и с завышенными требованиями к близости, а во всём этом просматривается их некоторое безволие в плане своей неодолимой тяги к свободе быть такими
Так что некоторая по времени воздержанность и не влезание людей со стороны от Кристины, очень даже полезна и способствует не разрастанию конфликтности Кристины. Кто со своей стороны имеет полное право на свою личную изюминку характерности, и надо ей только дать прокричаться, чтобы остудить свою очень прогрессивную нервную систему, которой отличаются от самых обыденных людей люди с повышенной харизматичностью и с активной жизненной позицией. Которая не даёт им спокойно пройти мимо какой-нибудь нелепой, а может и преднамеренной неустроенности этого мира и они обязательно во всё это дело лично собой вмешаются, чтобы, наконец-то, исправили всю эту ситуацию с ценообразованием.
Но как спустя мгновение Алексом выясняется, то слишком он узко мыслит в сторону вот таких людей, с повышенным в себе чувством справедливости, и можно сказать, что он ограничивает их душевный размах рамками своего культурного кода, дальше личных инициатив не выходящего. А Кристина на всё ею и в том числе и такого как Алекс обывателя шире и глубже видит и мыслит. И если Алекса в первую очередь интересует и волнует его карман, то Кристину этот вопрос личного предпочтения и собственичества Алекса, только постольку-поскольку волнует из чисто интеллектуальных соображений (посмотрим, как ты посмотришь на то, насколько хорош и привередлив одновременно мой аппетит, ничего их предложенного меню себе отказать не могущий), а она до предела восприимчива и принимает близко к сердцу всё то, что может в себе предположить в сторону вашего и ваших прав ущемления со стороны представителей классового врага, бенефициаров оказанных вам услуг к примеру.
– Так кто мне тут будет отвечать на заданный мной вопрос?! – уже более громко вопрошает Кристина в сторону административной стойки, с обслуживающим персоналом за ней. – Заметьте, я его задала публично, и значит, он требует публичного рассмотрения и ответа на него. – А вот что значило это предупреждение или же угроза Кристины, то кто первый этого знать не хочет, то представители этого заведения. Скучковавшиеся там и давай друг с другом толкаться, выясняя самого любопытного в своей среде.
И как само собой разумеющееся в этом обзоре мнений и последующих рассуждений и оргвыводов, выдвигается решать этот вдруг так неожиданно назревший вопрос с клиенткой, самый нерасторопный на хитрость и ловкость своего ума служащий этого заведения. Не просто мало чем примечательный и с виду вроде как сама серая и облезлая мышь, официант с самым душным видом, как сейчас наиболее модно называть вещи своими именами (тянется человек к духовному, чтобы не говорили на его меркантильный счёт), а для таких оргвыводов на его счёт личной природы имелись очевидные предпосылки в виде подходящей для всего этого внешности. И даже становится не совсем понятно, за какие-такие заслуги перед тем же собой, его могли взять даже на вот такое своё применение в общественной жизни общества. Где всё-таки имеет большое место коммуникация с представителями общества, гражданами, и оттого, как они посмотрят на то, как другой представитель и можно сказать лицо этого заведения, коим является официант Антон (за ним, как минимум, предполагается опрятность и чистота вида), предложит на ваш выбор то, с чем оно вышло на рынок услуг, будет зависит их желание принести себе и этому заведению прибыль.
А тут к ним подойдёт вот такое мурло, да ещё и с выражением полной независимости от ваших предпочтений в выборе для себя съестного сопровождения своего времяпровождения, если по факту, а для всех будет считаться, что вы пришли сюда наполнить себя жизненной энергетикой, и вполне вероятно по нему будет прослеживаться неполноценность взглядов на вас и на ваши возможности по финансовому обеспечению заказанного, – да у вас рожи не лучше моей, из чего я делаю логический вывод, у вас не больше моего есть денег, чтобы себе позволить их потратить на обед в ресторане, – что предполагает за вами скудные чаевые, и тогда какой смысл тратить на вас личную симпатию, если вы её ничем не вызываете. А лицемерить и в лице выдавливать несоответствующую действительности улыбку, официант Антон не намерен, ему не настолько полноценно платят, чтобы заглушить в нём тягу к честности и справедливости.