Свидетели восьмого дня – 3

Сотников Игорь

И если на заре пробуждения человеческого разума, когда его прогресс двигала физическая сила, самые лучшие куски того же убитого мамонта доставались самым важным людям племени, его вдохновителям, вождям, – и через это разделение пищи, поддерживался иерархический порядок, без которого не достигалось бы выживание рода, – то по мере того, как в жизни человека преобладающим фактором его определения стал его разум, уже он посчитал разумным и верным не отвергать прошлые устои и традиции, всего лишь их трансформировав под новые реалии жизни.

И теперь, когда человек человеку гражданин и почти что добрый самаритянин, всё же всегда нужно учитывать личные и природные традиции каждого человека, которого не всегда и без учёта его культурного кода

не посадишь с собой за стол, и для этого в том числе момента, были придуманы все эти правила этикета. Где люди знающие и умеющие правильно брать и пользоваться столовым прибором, могли быть посажены к вам, человеку с эстетическими познаниями и видением этого мира, за стол, не вызывая у вас и тем более у них внутреннего отторжения и даже быть может неудобства при виде того, как вам недоступно такое умение так ловко пользоваться столовыми приборами, о некоторых из которых, вы до сего удивительного дня ничего не просто не знали, а предположить даже не могли по бытовой причине того, что вы при потреблении пищи пользуетесь только руками, делая лишь в сторону супа одно исключение, вы прямо из чашки этот суп хлебаете.

Что вы и проделали тут перед всеми, чрезвычайно удивив всех сидящих с вами за столом людей столь удивительным акробатическим приёмом, проделанным вами в сторону небольшого исключения для всей этой почтенной публики, ради уважения к которой, и чтобы значит, держать их всех в поле зрения (как бы кто-нибудь из них, видя как вы отвлечены в сторону своей тарелки, не надумал воспользоваться этим моментом и не спёр у вас часы), вы взяли тарелку руками и давай таким интересным, чавкающим способом поглощать эту пищу для вашего желудка и одновременно пищу для ума ваших соседей по столу. Понять с этого момента точно никак не могущих, каким это образом такой с ними конфуз случился, и они оказались за одним столом с этим, столь удивительным человеком, по товарищески и про себя ими названным хамом.

И видимо в сторону вот такого жлобского и снобского суждения людей ретроградного мировоззрения делала отсыл Кристина, указывая на то, что такие дикие времена личного самомнения и преувеличения себя без привязки к общественной морали и повестки дня, уже ушли в далёкое прошлое, но как сейчас ею обнаруживается и внутренне ощущается, то есть ещё вот такие пережитки общества, для кого прогресс пустое слово.

– Вы что, мне предлагаете с тусклым, как у вас, выражением своей физиономии сидеть и подвергать себя обструкции со стороны вон тех снобов, кто из вот такого принципа и удовольствия для себя не отказывается от знания этих, построенных на расслоении общества правил этикета. – Прямо нет других слов у Кристины, как только таких выражений всего того, как её такой подход учредителей этого заведения к своим посетителям обескураживает. И ведь что удивительно, так это то, что под всем этим нет никакой экономической базы. И тогда получается, что здесь имеет самый закоренелый случай саботажа всего того, что называется приметами нашего времени. Учредители этого заведения являются идейными противниками всего нового, осмысляющего нашу жизнь в прогрессе мысли.

Здесь Антону стало несколько обидно и не по себе от таких слов Кристины, на что он возразить ничего и не мог по причине …сам дурак попался в расставленную ею ловушку быть во всём честным друг к другу. А надо было сразу предполагать, что он ставит себя в заведомо невыигрышную ситуацию. У неё куда как больше поводов быть честной в его сторону, и всё с самой колкой и неприятной для него качественностью. Тогда как любой его выпад в её сторону будет звучать для неё комплиментом. Из чего выходит логичный вывод: красивым людям куда легче быть честным к окружающим. Но при этом они почему-то этой природной привилегией не пользуются. А вот люди обратного порядка с ними, наоборот, отчего-то считают, что раз с ними так обстоят дела, и до них редко у кого есть дело, то они сами, никого не стесняясь, всё это будут вам высказывать, став рупором гласности.

В

общем, Антон грубо так в ответ молчит, насупившись. И выходит, что Кристине самой тут делай выводы из всего этого.

– Сейчас же уравновесьте меня и оградите от всех этих инструментов политики снобизма. – Делает громогласное заявление Кристина, заставляющее вдруг и тут же уронить свои челюсти от изумления от происходящего за этим столом и как следствие всего этого выронить из рук людей за соседними столами эти приборы личного порабощения, с помощью которых они собственноручно себя записывают в гонители и противники свободы личности.

А Антон стоит истукан-истуканом и понять ничего толком не может из того, что он него добиваются и требуется, по чём свет честя эту падлу управляющегося, пославшего его сюда, тогда как сам он там в безопасности отсиживается. А зарплату между тем получает не в пример ему больше. На которую он может себе позволить сходить и не в такую забегаловку. – Хм. Интересно всё-таки, куда ходят отобедать хозяева вот таких заведений. Что-то мне подсказывает, что не любят они ту кухню, которой пытаются накормить посетителей своих ресторанов. Так вот с какой стати Лев Борисыч любит суши. Он в противовес всему тому, что подают в его ресторане, чтобы значит, не вызывать у конкурентов кривотолков и обоснованных подозрений, решил, что посредством демонстрации вот таких своих предпочтений будет скрывать свои опасения насчёт своей кухни, – знает гад, что за тот мизер, который он кладёт на оплату труда своих поваров, пойдут только одни халтурщики и самоучки от кухни, от которых только и жди заворота кишок.

– Люблю я мол шибко суши. – Причмокивая тем, что себе сейчас вообразил Лев Борисыч, вот такое он заявляет. –Не оторвёшь меня от этого деликатеса. Ну и предвосхищая ваш вопрос насчёт того, почему я не открыл ресторан суши, отвечу. Не хочу мешать честной конкуренцией развитию бизнеса мною многоуважаемого Созвуки Сана.

А у тайных и не тайных врагов Льва Борисыча, коих много и кого легко очень нажить, когда ты так успешен в бизнесе и по всем фронтам щемишь своих конкурентов, всё равно есть каверзные замечания в сторону Льва Борисыча, той ещё сволочи.

– А чего это ты, Лев, у себя, в ресторане, – вот так, запанибратски обращаются конкуренты ко Льву Борисычу между прочим, но им падлам всё время забывается это уважение приплюсовывать, мол, Лев и без всего этого перебьётся, – не питаешься. Никак там будет тебе дешевле и как-то знакомей, а ты всё норовишь заглянуть к соседям и конкурентам на поприще гастрономических услуг? Неужто ты нам чего-то недоговариваешь?

– Водолей по знаку зодиака я. Вот и делайте выводы. – Очень креативно уходит от прямого ответа Лев Борисыч.

– Как всегда заливает, гад. – Делают свои выводы конкуренты Льва Борисыча, отлично знающие, что никакой он не водолей. А он жук навозный, то бишь скорпион.

Вот в какую далеко отвлечённую сторону подался своими мыслями Антон, тогда как от него требуется прямо сейчас и немедленно другое. А именно найти ответ на этот ребус этой раздосадованной посетительницы, которой теперь разбирайся с этим олухом.

И Кристина не намерена больше ждать, когда тут не соизволят соответствовать её представлениям о заведении высокой культуры обслуживания, даже крайне придирчивых и всегда, в том числе и с рациональной точки зрения на обслуживание недовольных клиентов. И Кристина со словами: «Я вам облегчу, но только немного, задачу», с опасным намерением берёт со стола декоративную вазу из бересты, которая в основном служит предметом орнамента и интерьера стола, а побочно в ней помещают различные сопутствующие вашей трапезе предметы гигиенической направленности. Что уже одно указывает на то, что учредители этого заведения не видят в вас полноценных едоков и гастрономов, которые не смогут провести свой обед без того, чтобы в каком-нибудь соусе не перепачкаться или же капнуть себе на брюки и не дай бог на юбку чего-то такое, что обязательно оставит там пятно и притом очень жирное.