Свидетельница смерти (Театр смерти, Убийство на "бис")

Робертс Нора

Выйдя в коридор, она увидела Фини, и они вместе отправились в тот отсек, где располагались комнаты для допросов.

– Этот парень любит заранее выучить роль на­изусть, – начала Ева. – Но я не собираюсь давать ему возможность загодя вжиться в образ. Ему надо навязать нашу волю, а значит, будем проводить допрос в быстром темпе.

– На этот раз я хочу быть «плохим полицейским».

– Фини, ты… – Она остановилась и принюха­лась. – Чем это пахнет?

Фини пожал плечами:

– Я ничего не чувствую. Я сказал,

что хочу быть «плохим полицейским».

Он произнес это с такой злостью, что Ева искренне удивилась: Фини был одним из добрейших людей, ко­торых она когда-либо встречала.

– Ну что ж, хорошо. Я начну крайне вежливо и об­ходительно, а потом вместе будем на него давить. Если он… – Ева опять принюхалась, втягивая носом воздух, как ищейка, с которыми работали полицейские сосед­него отдела. – Чем-то пахнет. Не пойму чем, но, по-моему, какой-то зеленью. Похоже на салат.

– Слушай, давай сосредоточимся на работе, ладно? Этот парень прошел огонь и воду, у него есть характер. Давай подумаем, чем мы сможем его пронять, чтобы расколоть.

– Прекрасно, давай подумаем. – Она опять приню­халась, вытянув шею к Фини. – Так это же от тебя так гнусно воняет!

– Заткнись, Даллас!

Увидев, как шея ее собеседника наливается кровью, Ева удивилась еще больше.

– Фини, почему от тебя пахнет каким-то салатом с приправами?

– Ты замолчишь, наконец, бога ради?! – Он вни­мательно огляделся вокруг, убедился, что рядом с ними никого нет, и понизил голос почти до шепота: – Видишь ли, жена подарила мне эту штуку на юбилей нашей свадьбы.

– Ты хочешь сказать, что душишься лимонно-чесночно-луковой заправкой для салата?

– Это не заправка для салата, а одеколон!

– Не знаю. Во всяком случае, пахнешь ты, как блю­до, готовое к употреблению.

У него изо рта вырвалось нечто среднее между сви­стом и шипением.

– Слушай, кончай, а? Я не мог сегодня утром выйти из дома, не подушившись этой дрянью. Иначе бы она смертельно обиделась, просто оскорбилась бы в своих лучших чувствах. Ведь она хотела сделать мне прият­ное… Черт побери, прошло уже несколько часов, а этот запах все не исчезает! Я целый день хожу пешком по лестницам вверх и вниз, не рискуя войти в лифт. У меня уже почти сил не осталось, а этот чертов запах все не проходит!

– Да, ты серьезно влип, Фини. А может быть, ска­жешь ей, что хочешь приберечь его для самых торжест­венных случаев?

– И ты полагаешь, что она на это попадется? Дал­лас, ты совсем не знаешь женщин!

– Наверное, ты прав.

Они повернули за угол и увидели около одной из комнат для допросов Пибоди, разговаривающую с дру­гим полицейским в форме. Ева узнала этого высокого молодого парня и кивнула ему, когда он обернулся. Увидев ее, он тут же покраснел до кончиков волос.

– Привет, Трухарт! Как дела?

– Все в порядке, лейтенант. Подозреваемый ждет в комнате.

– Свидетель, –

поправила его Ева. – На этом этапе расследования мы не можем пока называть его «подозреваемый». У нас нет достаточных улик и доказательств. – Она отчетливо почувствовала исходящий от него запах новичка, так же как и запах одеколона Фини. – Просил ли свидетель вызвать адвоката? Может быть, он требовал, чтобы ему предъявили доказательства?

– Нет, сэр. Я думал… – Он оборвал себя, выпря­мившись еще больше, хотя казалось, дальше уже неку­да. – Я прошу прощения, лейтенант.

– Думать вам разрешается, Трухарт. Мы здесь, в по­лиции, вообще всячески поощряем в сотрудниках стремление к этому. – Ева с некоторой горечью вспом­нила своего первого наставника, который не только не поощрял в подчиненных это качество, но и отнюдь не старался воспитать в них гуманное отношение к лю­дям. – Дайте мне протокол допроса.

– Есть, сэр. Видите ли, сэр, мне кажется, он сейчас слишком взволнован, чтобы требовать предъявления доказательств. Слишком возбужден. Кроме того, он хочет говорить только с вами. У меня сложилось такое мнение. Свидетель во время перевозки говорил о вас в… провокационных выражениях.

– И это очень даже хорошо. Это соответствует мо­им планам. Будьте рядом, Трухарт. То есть можете идти куда угодно, но находитесь все время в поле досягаемости. Вы нам понадобитесь, чтобы отвезти свидетеля… в то или иное место, тем или иным способом.

– Есть, сэр. Спасибо, сэр. И я хотел бы выразить вам мою личную благодарность за то, что вы помогли мне перевестись в центральный аппарат Управления полиции.

– Не стоит. Вашего перевода было добиться не­сложно, Трухарт. Вы подходите для работы здесь. Все готовы? – спросила она Пибоди и Фини.

После этого Ева открыла дверь и вошла в комнату для допросов.

Стайлс сидел за маленьким столиком со скрещен­ными на груди руками и каменным лицом возмущенного сфинкса. Увидев Еву, он бросил на нее испепеляю­щий взгляд.

– И что означает все это беззаконие, лейтенант Дал­лас? Я требую объяснений, почему меня вытащили из дома и привезли сюда два офицера в форме, к тому же затолкав на заднее сиденье полицейского автомобиля!

– Пибоди, пометь себе – переговорить с упомяну­тыми офицерами. Никакого насилия быть не должно.

– Будет сделано, сэр.

– Включите магнитофонную запись, – сказала Ева, садясь за стол. – Допрос свидетеля Кеннета Стайлса по делу Ричарда Драко. Старший – лейтенант Ева Даллас. Принимают участие также капитан Райан Фини и сер­жант Делия Пибоди. Мистер Стайлс, вам сообщили о ваших правах и ответственности в связи с расследова­нием этого дела?

– Какой-то коп с пробивающимся пушком на под­бородке прочитал мне стандартное заявление. Но я хо­тел бы знать…

– Вы хорошо поняли свои права и ответственность, мистер Стайлс?