Свидетельница
Шрифт:
Все тайны рано или поздно перестают быть тайнами – это известно всем. Но что если на самом деле всё не так просто, как кажется?
Порой она опасается существования вечных тайн. По всему свету есть то, что испокон веков не удалось разгадать, а даже если и находятся ответы, то они всегда обесцениваются, поскольку за ними появляются всё больше новых вопросов. Это почти как закон, нерушимый закон.
Есть ли возможность никогда не понять такого человека, как Тома Марволо Реддла? Хотя стоит больше пытаться ответить на другой вопрос: насколько высока эта возможность?
–
Не стоит противиться. В своём очередном маленьком сражении с её совестью он одержал победу. В любом случае, слизеринец тоже этого хотел, как бы не скрывал этого. Можно ли позволить признать, что он… беспокоится о её безопасности? В какой-то мере, да. Не думала же она забыть об их новом уговоре, целью которого является Кристофер Хейтон? Но ведь есть что-то ещё. Иначе и быть не может.
Ева, осознав, что её собеседник продолжает молчать, медленно перевела взгляд на него и больше не отводила. Попытки разглядеть хоть что-то в его холодных синих глазах проваливались, одна за другой. Они так сильно напоминали море, потемневшая водная гладь которого отражала в себе такое же мрачное небо, затянутое грозовыми тучами – предвестниками шторма. Разве способен кто-то отыскать среди бушующих волн то самое неизвестное, но представляющее такую большую ценность? Это же то же самое, что искать иголку в стоге сена. Пока не проверишь все потаённые уголки, пока тысячу раз не пожалеешь о трате своего времени на это, пока не исполнишь в действие глупые идеи, которые якобы должны были упростить путь – не добьёшься нужного. Правда, нельзя не предвидеть другой поворот событий.
Проходя через многочисленные препятствия, жертвуя и пренебрегая всем ради цели, можно сильно разочароваться, когда в самом конце пути прямо перед твоими глазами предстанет желаемая вещь… бывшая желаемой. Осознание ошибочного стремление приходит слишком поздно.
– Мудрое решение, - благословил её Том, ограничившись лишь кивком. – Скажи, когда очистишь свой разум.
Наблюдая, как Реддл неспешно разворачивается и проходит к противоположной стене, временами потрескавшейся от старости, но при этом не утратившей красоты благодаря вырезанным узорам, Ева испытала сильное желание как-нибудь задеть его, съязвить или огрызнуться, но, вспомнив о том самом хладнокровии, сказала лишь:
– А ты скажи, когда пустишь в меня заклинание.
Плечи молодого человека дрогнули, как будто он усмехнулся её словам. Девушка была почти уверена, что сейчас на его лица типичная полуулыбка, никогда не предвещающая ничего хорошего, а сейчас тем более.
«Я не стану этого делать», - голову пронзила острая боль, и от неожиданности когтевранка крепко зажмурилась, однако, на удивление, через мгновение всё прошло так же быстро, как и началось, не оставив за собой ни дискомфорта, ни ещё какого-либо следа. Раньше она бы сослалась на галлюцинации и возможное сотрясение мозга, но не теперь.
Сердце учащённо забилось, когда Франк поняла, в чём собственно было дело.
С лихорадочным блеском в глазах посмотрела в сторону слизеринца, который по какой-то неизвестной причине так и не дошёл до своего пункта назначения, хотя ему и оставалось буквально несколько шагов. Но, тем не менее, он умудрялся их растягивать до такой степени, что, буравя всё это время его спину, когтевранка не выдержала и закрыла глаза.
Да, ей прекрасно известно, что только такие недотёпы, как она, будут временно лишать себя видеть окружающих, ведь только так из всей этой глупой затеи может что-то выйти. Впрочем, она это делает в первый раз, потому смущение лучше запереть в самой дальней двери в мозгу.
И хотя перед глазами теперь никто не маячил, и яркие вспышки больше не отвлекали, у неё имелся ещё и слух, как бы по-идиотски это не звучало. Любой шум, будь то скрип половиц, чьи-то падения или громкие выкрики волшебных слов, тут же разрушал только начавшую формироваться в ней концентрацию. После третьей попытки передать Тома беззвучный ответ Ева начала чувствовать себя ещё большей бездарностью, уже забыв напоминать себя, что в первый раз мало у кого выходит.
Намеренно думая лишь об одном и том же, когтевранка затаила дыхание, но чуть дольше, чем нужно было. Недовольно вдохнув кислород, словно он ей и даром не был нужен, Франк нехотя открыла глаза. Вряд ли стоит продолжать эти манипуляции, они бессмысленны.
– Почему? – опасаясь вызвать лишние подозрения у учеников, теперь как назло проходящих то и дело мимо, Ева почти одними губами сказала это.
Том неопределённо пожал плечами – он наконец стоял к ней лицом, пусть и слишком далеко, чтобы попытаться разглядеть каждую несдерживаемую эмоцию, временами посещающую его глаза. Она не могла сказать точно, видел ли слизеринец её жалкие попытки последовать его примеру и показать свои «превосходные» умения в легилименции. Уж было бы лучше, если бы это оказалось не так.
«Иначе будет скучно».
И вновь головная боль, но уже не такая сильная, как в первый раз. Значит, далее она вообще не будет ничего ощущать?
Сквозь проходящих мимо однокурсников Ева успела заметить ту самую полуулыбку Реддла, которую мгновением раньше она пыталась представить. Та самая. Та.
Уже нельзя одолевать себя сомнениями. Том предвкушает предстоящие события. Похоже, этот урок запомнится ей не только из-за случая с Лидией…
***
Всё было даже хуже, чем представляла себе в голове Ева. Так трудно ей почти никогда не было.
Том не хотел останавливаться на достигнутом и продолжал посылать в неё заклинания, одно за другим, причём решил использовать не только оглушающие, но и более сильные. Мол, это помогало ускорять процесс учения на своих ошибках. Если б он только давал ей хотя бы пару секунд передохнуть, то она бы и не думала возмущаться.
Однако, сколько бы девушка, глядя на разноцветные субстанции, летящие к ней, не требовала дать ей отдых, ответа ни разу не последовало. И вряд ли стоит принимать молчание за знак согласия.