Свидетельница
Шрифт:
– Ты… мерзкий… зачем ты… - высокий и ясный голос, но поняла Ева только часть из его слов… Точнее, услышала. Смысл до неё ещё некоторое время не доходил.
Громкий хлопок, который для девушки казался далёким. Через мгновение что-то рухнуло с треском на пол. Чей-то яростный крик.
Где я? Ева удивилась тому, как чётко прозвучала её собственная мысль у неё в сознании.
Лёгкое ощущение пустоты ещё не покидало её, но было отчётливо понятно, что это ненадолго. Ева просто наслаждалась бесчувствием, таким приятным и манящим…
– Что ты с ней сделал? – уже громче, гораздо громче.
Она никак не отреагировала, явно обращались не
Веки становились тяжёлыми. Её клонит сон? Она не могла вспомнить, что такое сон, однако… понимала, что это будет продолжением ужасающе приятной пустоты.
Не в состоянии больше сопротивляться, всё погрузилось в старую подругу-тьму. И ничего не важно было сейчас. Только сон. И больше ничего… Ничего.
***
Они оба были очень злы.
Абрахас готов был сейчас убить этого проклятого Реддла, потому что именно этот наследник Слизерина во всём всегда виноват! Этот мальчишка возомнил о себе невесть что, наслаждаясь причинённой другим болью, словно вампир. Реддл привык командовать, распоряжаться чужими жизнями, забирать себе всё лучшее, считая, что это по праву принадлежит только ему, достойному и великому. Но это не так! НЕ ТАК, ЧЁРТ ПОБЕРИ! И плевать, что сейчас Абрахас не в состояние осознавать всё, что он делает, плевать! Должен быть кто-то, способной хоть каким-то образом противостоять Реддлу!
Но где-то в самых глубинах души совесть слабо попыталась убедить Малфоя в обратном. Ведь как раз сейчас очень низко поступил он сам. Чуть не лишив самой дорогой вещи для девушки – невинности. Если бы не Том, то блондин мог разрушить всю её жизнь. Ведь он этого не хочет?
С другой стороны, то, что он собирался сделать, лишь малая часть злодеяний Тома.
– Какое право ты имел? Что ты с ней сделал? – яростно сверкнув глазами, прочеканил Реддл, как только оттолкнул блондина от Евы. Оба юноши сейчас стояли друг напротив друга, и каждый готовился к самому страшному прыжку.
Черноволосый слизеринец сейчас испытывал неведомые ранее ему чувства. Он готов был голыми руками разорвать Малфоя на куски, причинить ему как можно больше боли. Все тело Тома было напряжено. Голова словно была наполнена необычайной злостью, агрессией и странной болью, которая никаким образом не напоминала обычную.
– Точно такое же, как и ты! – после этих слов Абрахас неприлично выругался, и ещё больше стал похож на разъярённого белого тигра.
Брови Тома приподнялись. Раньше Малфой не позволял себе такого, потому что, как и все прочие, боялся его. Но сейчас всё иначе. Очевидно, бедный Абрахас настолько захлёбывался в своей ревности, что, не выдержал и, напившись, решил отомстить ему. Только что в нём играло сильнее? Любовь к Еве или детские обиды?
Юноша презрительно фыркнул:
– Боже, ты так и не научился проигрывать. Это досадно для тебя, мой… бывший друг, - рука машинально тянулась к волшебной палочке. В груди со стремительной скоростью нарастало предвкушение убийства. О да, он уже несколько месяцев не смотрел в глаза умирающей жертве. Для него это как наркотик. Жажда убийства.
– Да кто ты… Кто ты такой, чтобы решать, проиграл я или нет?! Ты просто мерзкий ублюдок! – Малфой выхватил волшебную палочку, резко замахнулся и проревел: - Круцио!
Но змееуст был к этому готов. Даже не напрягаясь, он невербально отразил непростительное заклинание, и Малфою пришлось прыгнуть в сторону, чтобы не попасться на пути у яркого сиреневого шара. Сфера полетела в стену, и после оглушительного грохота перед глазами стояла непроглядная
***
Она приоткрыла веки и сначала подумала, что до сих пор ещё лежит без сознания. Всё вокруг было белым, стоял запах чего-то горелого. Глаза стали слезиться от вещества, наполнившего комнату. Но, немного погодя, вокруг начали показываться силуэты мебели, каких-то обломков в дальнем углу и… людей. Точнее, в данный момент она разглядела только двоих. Невозможно было понять, кто из них кто. Первый лежал на полу и пытался подняться. Второй, более высокий, неподвижно стоял в одном месте, судя по всему, наблюдая за безуспешными попытками встать другого. Но даже сейчас это казалось каким-то нереальным. Ещё бы, с чего это вокруг должна летать какая-то пыль? Это просто нелепо.
– Сукин сын…
Девушка затаила дыхание. Похоже, это всё-таки не сон. И голос уж слишком знакомый, почему-то от его звука всё тело болезненно содрогнулось, будто с этим человеком были связаны плохие воспоминания.
Она старалась не привлекать к себе лишнего внимания. Но встать со стола и не издать ни звука, да плюс не свалиться ненароком было не так уж просто. Всё тело казалось непослушным.
– Чтоб ты сдох… - бурчал всё ещё лежавший на полу человек, почему-то собственные руки не хотели его слушаться, будто он что-то употребил.
– Встань, - голос высокого юноши резко отличался. Ясный и властный. В груди что-то защемило от необъяснимой тоски. Что это может значить?
Ногти болезненно впились в кожу ладоней. Она всё вспомнила. Абрахас и Том. Том… неужели он её спас от блондина? Нет, должно быть, как раз то было глупым сном. Зачем ему так рисковать собой ради какой-то девчонки, как она?
Но… получается, что если её спасение было сном, тогда и… изнасилование тоже? Нет, этого просто не может быть, во сне она никогда не испытывала и не испытает столько плохих эмоций: боль, обида из-за предательства, отчаяние, страх, смирение и облегчение. Облегчение – увидеть его лицо. А затем темнота.
– Я не твой слуга, - Малфой заскрипел от злости зубами.
– Неужели? Ещё месяц назад ты преклонялся передо мной с другими пожирателями, клялся мне в верности до конца жизни и считал долгом выполнить мои задания. И что сейчас? – туман постепенно рассеивался, и Ева разглядела, как Том насмешливо развёл руками. – Ты потерял голову из-за Евы, забыл обо всём на свете. Самое главное, ты не хочешь признавать, что скатился вниз по наклонной. Раньше ты презирал любовь, а потом я узнаю, будто бы ты неравнодушен к Еве аж с пятого курса. Я уверен, что вряд ли ты признался в этом или выдумал, не будь у меня с ней никаких отношений.
Блондин затрясся от гнева, казалось, переполнившего всё его тело. Возможно, именно чувство унижения и злобы помогло ему схватить валявшуюся палочку и подняться с пола, даже не пошатнувшись. Алкоголь заставлял сердце биться так, словно оно сошло с ума.
– Ты зря сказал это, - он промолвил это так спокойно, что поначалу нельзя было поверить в нетрезвое состояние Абрахаса. Малфой поджал губы, окинул взглядом всё ещё неподвижно лежавшую на столе Еву: она выглядела сейчас такой беспомощной в этом изорванном платье, хрупкой, как фарфоровая кукла, которую можно с лёгкостью разбить и почти невозможно склеить так, будто бы ничего не было… Нет способов убрать все следы, и они будут всегда напоминать о том, что случилось… Но ведь Абрахас не успел сделать то, что ему взбрело в голову? Нет, возможно, ещё не всё потеряно. Он должен искупить свою вину.