Свидетельница
Шрифт:
К полудню дождь прекратился, оставив за собой множество луж и грязи. С крыши мелкими ручьями лилась вода, но и это было ненадолго. Когда, казалось, все закончилось, дождь снова принялся заливать мокрую землю. И если ученики не хотели промокнуть насквозь за несколько секунд, то они непременно раскрывали зонты. Временами порывы ветра, которые были уже реже, уносили зонт или два из рук его обладателя высоко вверх, туда, где всё иначе, где холоднее и суровее погода, где есть неизведанное. Такая антука могла долгое время попутешествовать в небесах, в совершенно разных уголках их. И одному Богу известно, что увидел зонт. Возможно, если бы он был бы живым, то смог бы рассказать все свои впечатления от увиденного людям.
Люди. Они, узнав о каком-то
Погода, конечно, оставляла желать лучшего, но только не для профессора Стипульберга – опытного учителя травологии и по совместительству заслуженного ученого, который решил провести свою старость в стенах Хогвартса, ведь только здесь по-настоящему безопасно, особенно, в такое время. Ему хоть и было уже далеко за семьдесят, но выглядел он гораздо моложе своего возраста. Чего только стояли его тёмно-рыжие густые волосы, до сих пор доходившие до плеч. Никогда в них не проблескивала седина. Учитель сохранил не только свои волосы, но и белоснежные зубы, сверкающие на солнце, из-за чего у окружающих тут же начинали болеть глаза. И выдавал его старость лишь голос, охрипший от перегара и громких криков во время защиты его работы. Но, к счастью, мужчина чаще молчал, чем говорил на уроках. Его зоркие глаза могли сразу дать понять другим, что он хочет и чем недоволен, и не нужно было никаких лишних слов.
И именно сегодня профессор Стипульберг захотел всё-таки не отменять урок, а провести его в одной из самых холодных теплиц, где, между прочим, в углу была дыра, которая для нынешней ситуации не очень положительна. Огромное количество дождя попадало внутрь, скапливаясь в одну большую лужу, ограждённую вокруг старыми тряпками, чтобы ученики не зашли внутрь. Вдруг кто-то захочет ступить в лужу? Странное мышление было у профессора, но это никто не озвучил вслух, когда все студенты седьмого курса из Пуффендуя и Когтеврана осторожно прошли внутрь. Кто-то, недовольно ворча, прятал руки в карманы мантии, кто-то стряхивал капельки воды с волос, а иные же просто ждали распоряжений учителя. А сам учитель не торопился проходить в теплицу. Он стоял долгое время на одном месте, глядя в небо, при этом между бровей залегла довольно глубокая складка, затем хмуро покачал головой и, быстро вытащив пару стеклянных колб, начал подносить их вверх, ожидая, пока капли дождя не скопятся до нужного уровня. Что-то пробормотав непонятное, мужчина спрятал эти «ценные» колбы во внутренний карман своей грязно-оранжевой мантии, которая сейчас была больше цвета шоколада из-за обильного количества грязи. Профессор повернулся к дверям теплицы и, наконец, вошёл внутрь.
– Дождались… - пробормотал один из учеников, но так тихо, что учитель не услышал его.
Профессор Стипульберг принял обычное выражение лица, а именно: хитрую коварную улыбку с прищуренными глазами. Он как следует вскинул руки вверх и, издав непозволительный звук потягивания, зажмурился от удовольствия. Никто не осмелился издать смешок, ибо все знали, что с учителем шутки плохи, ведь он сам кого хочешь замучает своим глубоким взглядом.
– Ох, что ж, начинаем, - до сих пор потягиваясь, прохрипел мужчина, губы его изогнулись в улыбке блаженства. В спине у него что-то громко хрустнуло. И в этот раз кое-кто не смог сдержать смех, но, к счастью, в этот момент профессор оглушительно чихнул, не прикрываясь руками, и все бациллы разлетелись по теплице.
– Пардон, дорогие, - учитель улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба и оглушительно расхохотался, правда, его смех был хоть и громким, но хриплым, отрывистым. Один когтевранец слабо усмехнулся, но больше никто не последовал его примеру. Все ждали уже начала урока, чтобы скорее закончить все эти мучение, потому что, во-первых, холод заставлял всех уже дрожать, а, во-вторых, капли, падающие в теплицу, порой отлетали
Белокурый пуффендуец с круглым лицом именно так и поступил, пытаясь протолкнуться сквозь толпу студентов, но, увы, он больше доставил беспокойство другим, чем достиг пункта назначения.
– Можно осторожнее? – резко воскликнула девушка из Когтеврана, походившая сейчас на некое мифическое существо и-за её ярких зелёных глаз.
– Уж извини! – неохотно отозвался парень, даже не взглянув на неё, видимо, посчитал, что и этим достаточно, но он немного ошибся.
– Извини? Ты хотя бы можешь ко мне повернуться лицом, а не бормотать стене? – она начинала ещё больше злиться на этого идиота.
Профессор Стипульберг уже закончил своё потягивание, и с весёлым любопытством глядел на развернувшуюся ссору, поджав руки под грудь и оперившись на одну ногу.
– Отстань по-хорошему, а? – пуффендуец наконец-то соизволил повернуться к когтевранке, но в то же мгновение вообще пожалел, что толкнул именно её. Немного растерявшись, он сразу сбавил тон: - Ой… Ева? Я не думал, что это ты…
Доводы его выглядели не слишком убедительно, и Ева не могла не посмеяться мысленно над этим недотёпой. Очередной трус, который боится, что его могут наказать за то, что он её оскорбил. Ну да, как же… Глупый.
– Послушай, - ей становилось его уже даже жаль, потому что лицо пуффендуйца начало бледнеть , и сам он, хотя и был гораздо выше её, начинал как-то необычно сжиматься, врастать в землю. Возможно, это было всего лишь её воображение, - просто будь аккуратнее, хорошо? Я не подушка, чтобы каждый меня бил и толкал.
– Правда? Д-да… Я… Я не буду больше толкать тебя, Ева. Прости меня… - с этими словами юноша поспешил прошмыгнуть обратно на то место, где и стоял. Франк ухмыльнулась и осмотрела окружающих. Все студенты смотрели на неё, но, стоило ей посмотреть им в глаза, они тут же отводили взгляд, будто бы боялись чего-то. Это начинало немного напрягать.
– Отлично! – профессор Стипульберг злорадно расхохотался и потёр ладони. – Теперь снимите плоды с тех ядовитых кусачек, а потом можете идти.
Вздох досады прокатился по теплице, но ничего не оставалось делать, как послушаться учителя. Все знали, что нужно выполнить его задания, иначе он не отпустит их на следующий урок, пока они не доделают всё до мельчайших деталей. С профессором другие преподаватели по поводу этого никогда не спорили, но самим ученикам выказывали крайнее недовольство и даже иногда снимали баллы с факультетов. Печальнее всего то, что нельзя было ничего сделать.
Ева злобно посмотрела на мужчину, пытаясь взглядом сказать ему всё, что она думает о нём. А профессор и не думал играть с девушкой в гляделки, он лишь коротко посмотрел на неё и сразу стал осматривать других. Но этого было достаточно, потому что Стипульберг сумел вложить в этот короткий миг одновременно и усмешку, и укор, и недовольство. И как ему только это удаётся? К сожалению, ответ на этот вопрос знал лишь он сам.
– Меня раздражает он. Надоел уже! – справа Франк стоял один из бывших парней её мёртвой подруги Кристен – Ник Орнет. Похоже, смерть блондинки он с лёгкостью пережил или, может, и вовсе не интересовался этим. Юноша сейчас явно был расстроен той работой, что им поручил преподаватель. Надев резиновые перчатки, покрытые защитным слоем специальной ткани, он начал со всей злостью отрывать один из плодов ядовитого растения, которое лишь злилось и множество раз пыталось ужалить парнишку своими ядовитыми красными иглами вокруг, но Ник словно этого и не замечал. – Мало того, что он заставляет нас это делать, так ещё половину урока наблюдал за этим идиотским дождём и потом собрал образец зачем-то. Ну не глупец? Ева, ты что скажешь?