Свинцовая орда
Шрифт:
— Даже если ты сможешь их запихнуть, Слава, ты скоро набьешь себе мозоли. И потом вообще не сможешь нормально передвигаться. Ходи босиком, как «черноногий». У тебя на ступнях нарастет толстая прочная корка, и ты сможешь ударом ноги легко колоть орехи.
Я забрал туфли у Славика и померил их сам. Одна из пар подошла почти идеально. К сожалению, у меня тоже не было носков, и теперь вопрос мозолей встал передо мной самим. Однако проблемы это не составило. Для старого-то лейтенанта! Я нашел в ворохе тряпья старую дырявую простыню, вырезал из нее портянки, обернул ногу старым солдатским способом и всунул ноги в туфли. Теперь они сидели как влитые.
— Я готов, — констатировал
— Чего?! — подбросило вверх Леху. — Как выступаем? Куда? Что за хрень? Чем нам тут плохо?
— Хельга знает хороший маршрут, ведущий к реке и броду, — терпеливо продолжал я объяснять товарищу ситуацию, — ночью она боится заблудиться. Потом, если здесь рыскают мародеры, они могут наткнуться на вскопанную нами землю и начать шарить по двору. Рано или поздно они натолкнутся на люк, и тогда нам точно конец. Я предлагаю рискнуть и уйти прямо сейчас. Я, например, не хочу еще сутки сидеть без воды. Язык уже распух.
Все слушали молча, не перебивая. По окончании моей речи Леха без слов поднялся и стал собираться. Я оглянулся на Хельгу.
— Я давно готова, — ответила девушка на мой молчаливый вопрос.
— Как всегда, я первый, — предупредил я и остановился, кое-что вспомнив. — Так, давайте еще по чуть-чуть самогона. Для храбрости и стойкости.
Я всегда считал, да и опыт мне подсказывал, что небольшое количество спиртного только помогает в опасном деле. Я, например, честно сказать, побаиваюсь высоты — с детства. И вот как-то давно мне нужно было помочь человеку установить на крыше его частного коттеджа самую обыкновенную «польскую» эфирную антенну, так их тогда у нас называли. Обычно на такой высоте у меня дрожат ноги и тело отказывается повиноваться, стремясь как можно скорее оказаться на безопасной земле. Но в тот раз солидная рюмка хорошей водки, своевременно принятая внутрь, убрала все эти неприятные ощущения. Я спокойно лазал по крыше, как будто это было для меня самым обычным делом, причем ни потери реакции, ни какого-то другого ухудшения физического состояния от опьянения я не почувствовал. После этого я опытным путем установил для себя безопасное количество употребляемого алкоголя, и с тех пор пользовался этим нехитрым и в чем-то даже приятным приемом многократно. Мне казалось, что если спиртное так помогает мне, то так же оно поможет и моим друзьям. Главное, чтобы не хватили лишку.
Хельга принесла ополовиненную бутыль с самогоном, я лично разливал спиртное в стакан и раздавал нашей компании. Заставил выпить даже Хельгу, хотя она долго отнекивалась. Затем налил себе и опрокинул «огненную воду» в глотку. Мы посидели молча, настраиваясь на предстоящее. Я почувствовал приятное ощущение опьянения. Захотелось налить еще… Но нет! Сила воли у меня была не пустым звуком. Я решительно отставил недопитую бутыль в сторону и рывком поднялся на ноги.
— Все, пошли!
Я передернул затвор автомата и полез наверх. Открыл крышку люка, быстро осмотрелся. Никого. Где-то вдалеке что-то гудело, бахало, кто-то часто стрелял очередями. Мне было ясно, что погромы возобновились. Значит, мародеры снова могли завернуть и в наши края.
Я вылез целиком и сразу заметил, что могила, которую мы вчера сделали, при ярком дневном свете очень сильно выделяется на общем фоне двора. И кто бы сюда ни пришел, не мог не обратить на это внимания. Мои ночные опасения были совершенно справедливы. То, что я это сумел предсказать, придало мне уверенности: хоть маленький, но плюс.
За мной вылез Леха с винтовкой наперевес, потом Славик с пистолетом и самая последняя — Хельга. Я с некоторой тревогой следил за ней. Ведь
— Нечего стоять, — проговорила она сквозь зубы. — Пошли за мной.
Мы прошли через бывшие сараи, стены у которых теперь отсутствовали и, соответственно, открывали нам дорогу в соседский сад. Затем Хельга повернула направо — вдоль своего собственного забора, только теперь уже по другую сторону. Потом мы пошли наискосок через сад — мне очевидно было, что девчонка хочет выйти к какой-то одной — только ей известной — точке. Хельга, наверное, соскучилась по движению, а может быть и так, что движением она гасила душевную боль, но летела она почти как стрела, практически переходя на бег. Я не без труда догнал ее и шепнул на ухо:
— Оля, давай не так резво, а? Нам трудно за тобой успевать, во-первых, а во-вторых, с такой скоростью мы можем налететь на кого-нибудь очень несвоевременно. Спокойнее надо, осторожнее, осмотрительнее.
Она кивнула, притормозила. Нас догнали Славик и Леха.
— У меня сейчас подошвы ног загорятся, — пожаловался Слава, — нельзя ли помедленнее?
— Можно, — обнадежил его я, — сейчас будет помедленнее. По сторонам смотрите внимательнее.
Мы выскочили в глухой переулок, точнее, раньше это был глухой переулок. А теперь из-за того, что часть заборов была повалена и сожжена и такая же участь постигла большую часть домов, появились места, откуда нас можно было без труда увидеть с большого расстояния. Это очень напрягало. Хорошо еще, что здесь было много ничем не поврежденной зелени и она укрывала наше продвижение. Тем не менее теперь мы двигались гораздо медленнее, стараясь использовать каждое укрытие, и внимательно прислушивались к тому, что происходит впереди.
— Что за гул? — тревожно спросил я, приблизившись к Хельге, по-прежнему двигавшейся впереди нас.
— Это река, — ответила она. — Перейдем через брод, а там начинаются деревья, кустарники — спрячемся, не найдут.
— Это отлично, только перед рекой не торопись. Надо будет укрыться и внимательно осмотреть брод. Я думаю, вряд ли за ним никто не присматривает. Там может быть засада как раз на таких, как мы.
— Я поняла. Там можно укрыться и с этой стороны.
— Подожди. В этом укрытии как раз могут сидеть такие же умные, как мы.
Хельга остановилась и снова задумалась.
— Тогда по-другому сделаем, — сказала она после паузы. — Пойдем.
Мы снова двинулись цепочкой, перебегая от одного укрытия к другому. Шум горной реки усиливался. Мы в очередной раз перебежали дорогу, а потом Хельга повела нас через пролом в заборе в глубь какого-то двора. Прикрываясь кустарниками, мы приблизились к дому. Странно, но он выглядел почти целым, если не считать того, что вандалы выбили из окон все стекла. На проволоке, натянутой через весь двор, до сих пор болталось уже давно высохшее белье. Я отметил детские вещи.
— В дом, — сказала Хельга и уже было вознамерилась дать ходу, но я уцепил ее за плечо.
— Я пойду первым. Ждите меня здесь, я подам сигнал, если все чисто.
Что-то щелкнуло у меня в голове, и я вспомнил, как Рощин в фильме «Хождение по мукам» перебегал под обстрелом улицы в Екатеринодаре. Я добежал до крыльца, поднялся, толкнул дверь (она была не закрыта), вошел. Меня изумил гул, создаваемый насекомыми. Вкупе с вполне знакомым мне запахом смерти он вызвал у меня самые плохие предчувствия. Бесшумно я прошел в самую большую комнату.