Свинцовая совесть
Шрифт:
– Хочешь ему отомстить?
– Даже не думаю…
– А вдруг?
– Может, ты боишься моего мужа?
Не в бровь, а в глаз попала своим вопросом Ольга. Глеб действительно не хотел связываться со Свиридовым.
– Боюсь… За него боюсь.
– Докажи, что не боишься его, – пошла на провокацию Ольга.
Глеб не глупый воробей, которого можно провести на мякине. К тому же Ольга знает, на что он способен в бою, поэтому оправдываться ему вовсе не обязательно. Достаточно сказать «нет», чтобы с достоинством
Но Дробов не стал ничего говорить. Да, Ольга предала его, но спасла Сазонова. Да и его самого в свое время вылечила и выходила. Он уважал эту женщину как врача и потому не мог позволить ей унижаться.
Он резко повернулся к ней, сгреб в охапку и уложил на кровать, на лопатки, навис над ней, глядя в ее задурманенные глаза.
– Поцелуй меня, – с чувственной, блуждающей по губам улыбкой попросила Ольга.
Но Глеб качнул головой, отказывая ей в этом удовольствии. Он пальцами нащупал резинку ее трусиков, стянул их, задрав кверху гладкие, как шелк, ноги… Ольга хотела секса, и она его получит. А целовать ее будет муж…
– Я не хочу никуда идти…
И укрываться Ольга тоже не хотела. Распарилась она, в номере душно – тело влажное от испарины. Да и Глеб сам взмок. А туча за окном все ближе, ветер все сильней и свежей. Прохладой дыхнуло и дождем.
– Оставайся, – пожал плечами Глеб.
– А вот возьму и останусь.
Дробов усмехнулся. Какое предложение, такой и ответ. Он вроде и не прочь, чтобы Ольга осталась с ним на ночь, но все-таки будет лучше, если она уйдет. И она не хотела уходить, но понимала, что здесь оставаться нельзя. И его предложение нельзя было назвать серьезным, и женщина ответила ему подобным образом. Они оба понимали, что у них нет будущего.
– Оставайся. Но только до утра. Завтра в семь утра я должен быть в аэропорту. Билет уже на руках.
– Как завтра?
Ольга приподнялась на локте, с удивлением и возмущением посмотрела на Дробова.
– Ты же сделала Гене операцию, значит, с ним все в порядке?
– А вдруг осложнение будет?.. Да и ты не мог знать, что операция сегодня будет…
– Я бы все равно уехал. Служба у меня. Всего на три дня отпустили… У меня служба, у тебя семья. Муж, дети…
– Да, сын, дочь… Дима к Юле хорошо относится. Удочерил ее…
– И вообще, он хороший. Только со стриптизершами спит, – усмехнулся Глеб.
– Ну, не без греха. А кто не грешен?
– Так я против него и не агитирую. Возвращайся к семье, а мне на службу. Мои жены – пушки заряжены, такая вот у меня судьба…
– Невеселая у тебя судьба… Хочешь, я твоей любовницей буду?
– А ты этого хочешь?
– Мне с тобой очень хорошо.
– И как мы будем с тобой встречаться?
– Ты мог бы остаться еще на пару дней.
– А потом?
– Ты
– Я приеду сюда, мы будем встречаться, а потом тебя вычислит твой муж. Тебе нужны проблемы?
– Ты прав, проблемы мне не нужны.
– Ты можешь развестись с ним и переехать ко мне. У меня квартира в Подмосковье, двухкомнатная. Машина – «Нива». Бизнеса, как ты понимаешь, нет…
– Дело не в бизнесе, – вздохнула женщина.
– А в чем?
– В отношении… С Димой у меня все серьезно, а я для тебя уже чужая… Или ты думаешь, что я этого не чувствую?
Глеб промолчал. Разубеждать человека в его правоте – не просто глупо, но и подло.
– И все равно мне с тобой хорошо. На душе легче стало, – сказала Ольга. – И уходить не хочется. Но я все-таки пойду…
Она потянулась к стулу, через спинку которого было переброшено платье, сначала надела его и только затем встала с постели, оправляя подол…
– За Гену своего не переживай, я его к себе заберу, буду беречь как зеницу ока…
– Не сомневаюсь…
Ольга снова разделась, на этот раз в ванной. Сполоснулась, насухо вытерлась полотенцем, надела платье, привела себя в порядок перед зеркалом.
Она уже открыла дверь, чтобы уйти, но Глеб взял ее за руку:
– Может, еще задержишься?
Ольга, хоть и чужой человек, но почему-то уже не хочется расставаться с ней.
Она замерла в нерешительности, стала закрывать дверь, но сама же себя и осадила. Глянула на Глеба с благодарно-печальной улыбкой. Дескать, она по достоинству оценила его благородный порыв, но в милостыне у нее нужды нет.
Она все понимала, а он ей все прощал. На этом они расстались. Хотелось надеяться, что навсегда…
Глава 20
Щекастый полнотелый таксист с пышной, как у льва, и такой же немытой шевелюрой рассказывал о своей дочери, которая все не могла выйти замуж. Четыре раза дело к свадьбе шло, но так до штампа в паспорте и не доходило. Когда он стал расхваливать свою дочь, Глеб сообразил, что делается это неспроста. Впрочем, даже при всем желании таксист не мог завлечь его к своей дочери. Вот если бы они возвращались из аэропорта, но ведь у него самолет и через полчаса уже начинается регистрация…
– Твою мать! Куда прешь?
Черный «Гелендваген» нагло подрезал таксиста, это вызвало у него шквал гневных эмоций, зато Глеб ничуть не возмутился, ведь водитель вмиг забыл о своей ненаглядной дочери.
– Козлы! Совсем обнаглели! Думают, если машина крутая, то все можно! – возмутился мужчина.
– Так и думают, – кивнул Глеб.
– Разве это справедливо?
– Справедливость – понятие относительное. Вот ты думаешь, что тебя нагло подрезали, а он думает, что ты нагло мешаешь ему ехать…