Свинцовый хеппи-энд

Рокотов Сергей

– Убивай, вижу, твоя взяла, - обреченным голосом произнес Сергей.
– Но перед смертью имею одну просьбу.

– Говори, уважу, - захохотал Крутой.
– Это нам запросто.

– Скажи все же, кто убил Олега. Ну того, русского, который заступился за девушку? Яков или ты?

– Это нам запросто, - повторил Крутой.
– Скрывать тут нечего, фраерок. Я убил, лично я, вот этой самой рукой и кончил его. Только он начал возникать, я ему пулю в сердце всадил, он и дернуться не успел. А когда он на мостовую упал, я его поганый череп второй пулей размозжил. Это так, для страховки, чтобы не ожил. А то всякое в нашем

деле бывает, такие живучие попадаются, их мочишь, мочишь, а они никак не дохнут. Ну что, понял меня, фраерок?
– улыбнулся он во весь свой огром- . ный рот.
– Вижу, тот парень корешом твоим был, раз интерес имеешь. Так знай, я убил твоего кореша и тебя сейчас убью, баклан гребаный, фраер сытый...

Говорил он громко, все сказанное услышал и Пискарь, лежащий на снегу, держась руками за живот. И медленно стал приподниматься...

– Но ему повезло, он сразу скопытился, - продолжал Крутой.
– Раз, и в лучшем мире. А вот ты умрешь не так. Ты про четвертование там что-то базарил, что на сорок частей меня порвешь. Так рви, вот он я перед тобой. Только не как тогда, в Солнцево - теперь один на один. Вернее, вас даже двое, фору имеете. Но для меня это тьфу, я таких фраеров, как вы, соплей перешибу. Это там вас много было, с пушками в придачу. А тут клево, тишина, природа, лесочек. Кайф, в натуре. И не ты меня, а я тебя рвать на части сейчас начну. Дело привычное...

Узнав, что именно Крутой убил Олега, Сергей вдруг перестал испытывать чувство страха перед этим чудовищем. Он понял одно - если он сейчас не отомстит за друга, он не должен жить на свете. И неважно, что Маринка жива и здорова, что она может скоро появиться в Москве. Она поймет его.

Он понимал, что вскоре тут появятся люди Раевского, но, во-первых, все решают секунды, а во-вторых, он должен был все сделать сам. Только сам... Иначе он не человек, он не мужчина. И он будет насмерть биться с этой человекообразной гориллой, лишившей его самого близкого друга.

Ему припомнились уроки самообороны, которым учила его Марина, припомнилось, как она смеялась над ним, когда у него ничего не получалось, смеялась над его неповоротливостью и плохой реакцией. Он жутко злился и назло ей четко отработал некоторые приемы.

Он помнил один завет, который передал Марине Оскар, а она, в свою очередь, ему. В самый трудный момент, когда жизнь в буквальном смысле висит на волоске, нужно до предела сконцентрировать все силы, сосредоточиться на ударе, вложить в этот единственный удар всю свою душу.

Вот он... Вот он идет на него. Это существо, которое убило Олега, которое хотело лишить его любимой женщины. Идет, улыбаясь во весь свой чудовищный рот, выставив квадратную челюсть. Вот оно, вот оно...

Видимо, те же чувства испытывал в этот момент и лежащий на снегу Костя-Пискарь. Превозмогая боль, он рванулся и бросился под коленные сгибы Крутого. Тот потерял равновесие, закачался, но все же удержался на ногах. Повернулся назад и ударил Костю ногой в челюсть. Тот упал и на сей раз замер без движения. Крутой повернулся к Сергею. Но внимание его на какие-то секунды было рассеянно. И именно в этот момент Сергей прыгнул. Согнул и выставил средний палец правой руки и коротко нанес Крутому удар в переносицу. Он вложил в этот удар все - неутихающую боль от потери Олега, любовь к Марине и ненависть ко всему тому, что долгие годы мешало им жить.

Омерзительное громадное существо со стриженой головой и выпирающей челюстью было олицетворением этого зла.

Крутой издал какой-то странный гортанный звук, а затем рухнул на спину и замер без движения.

– Ни хрена себе...
– изумленно прошептал Пискарь, лежа на снегу.
– Вот это Серега...

В этот момент дорога осветилась ярким светом автомобильных фар. "Мерседес" Раевского резко притормозил около них. Из него одновременно выскочили Генрих и еще двое.

– Что произошло?!
– крикнул Генрих.

Сергей каким-то неопределенным жестом махнул рукой в сторону неподвижно лежавшего на снегу Крутого. Генрих все понял и наклонился над бандитом. Бросил быстрый взгляд на Сергея, а потом наклонился еще ниже.

– Да он же...
– прошептал он, медленно поднимаясь.
– Ты же убил его. Он не дышит.

– Ну и пусть не дышит, воздух чище будет, - еще тише произнес Сергей. Он не раскаивался в содеянном и не испытывал чувства страха. Он знал одно - Олег теперь отомщен. Он сделал то, что должен был сделать. Именно он, и никто другой.

Вскоре все поняли суть произошедшего. Удар, нанесенный Сергеем, был такой силы, что перебил Крутому переносицу, кость вошла в мозг. Смерть наступила мгновенно. Такой прием мало кому удается, его нужно нанести с жуткой силой, а главное, с резкостью и абсолютной точностью. И он сделал это.

Генрих дотронулся до плеча Сергея.

– Он бежал из подвала...
– произнес он, словно извиняясь.
– Его держали тут, неподалеку. Проморгали, расслабились в новогоднюю ночь. А у него чудовищная сила. Отключил охранника, высадил дверь. Хорошо, что охранник еще жив остался. Сейчас его откачивают.

– Теперь это неважно, - тихим голосом произнес Сергей.
– Это совсем неважно. Это даже хорошо, что так произошло. Помогите Косте, ему здорово досталось, - добавил он.
– Если бы не он, я бы один не сумел.

Костя с помощью телохранителей поднялся с дороги, держась за свернутую кулаком Крутого челюсть. Его усадили в машину. В другую машину погрузили тяжеленный труп Крутого.

Сергей сидел рядом с Генрихом на переднем сиденье "Мерседеса". Раздался звонок мобильного телефона.

– Ну как, встретили тебя ребята?
– спросил Раевский.

– Встретили, Владимир Алексеевич, все нормально, - ответил Сергей, подмигивая Генриху.
– Через несколько минут будем у вас.

– Ну и слава богу, а то я боялся, не повстречаетесь ли вы с этим... Он ведь где-то тут бродит, далеко уйти еще не мог. Недавно ведь все произошло. Ну надо же, Борька упустил его. Перемудрили мы, ох, перемудрили. Надо было сдать его, давно сдать Бурлаку на руки, и все. Не тюрьма же у нас в конце концов. Вот и получили подарок на Новый год.

– Подарок в машине, Владимир Алексеевич, - негромко произнес Сергей.

– Неужели уже взяли?!!! Генрих взял?! Ну, молодцы! Быстро сработали. И как он там? Не брыкается?

– Уже нет, - совсем тихо ответил Сергей и стал глядеть вперед на заснеженную дорогу. На душе у него было весело и тревожно. До Нового года оставалось всего пятнадцать минут.

Часть IV.

Что же там, за дверью этой

В небо, в завтра, в даль иную?

Трудно верить без ответа.

Как во лжи, во тьме тону я.