Свинцовый хеппи-энд
Шрифт:
– Да. Когда-то очень давно мы за сто рублей водили Георгия Антоновича к Грибулиной, - вспомнил Виктор.
– И я, и покойная Нинка Суровегина, и покойный Вовка Малой, - тяжело вздохнул он, вспоминая погибших друзей.
– И если бы не внезапное появление милиции, славный жизненный путь Кузьмичева закончился бы уже тогда. А сколько он после этого дел навертел, подумать страшно.
– Поехали!
– произнес, вставая, Раевский.
– Я поеду с вами, покажу дорогу, мне не впервой, - засмеялся Виктор.
– Ее адрес мне хорошо известен. Такое не забывается.
До
– Кто?!
– послышался грубый женский голос за дверью.
– Откройте, это Владимир Раевский. Мне надо с вами поговорить.
– Ишь ты, какие почетные гости, - проворчала Ангелина Антиповна.
– За что это мне такая честь, ума не приложу.
– Только за вашу дружбу с Павлом Дорофеевичем Кузьмичевым, находящимся во всероссийском розыске за ряд тяжелых преступлений...
– А мне-то что до него? Он преступник, его и ищите.
Тут наступила очередь Андрея Леонтьева. Резким ударом ноги он выбил дверь. Могучая Грибулина от удара дверью в лицо грохнулась всей тушей на пол.
– Вы что? Среди ночи? В мою квартиру?
– бубнила она. Было очевидно, что после увольнения с поста директора детдома она злоупотребляет горячительными напитками.
– Вставайте и рассказывайте, - сказал Раевский.
– И, честное слово, у нас нет ни времени, ни желания беседовать с такой персоной, как вы. Нам нужны два человека, Кузьмичев и Климов. Они были у вас?
– Я тебя, бочка с дерьмом, сейчас пристрелю, - процедил горячий Леонтьев.
– Если ты сейчас же не откроешь свою пасть и не расскажешь все, что от тебя требуется. Говори!
Он поднял Грибулину за волосы с пола и сильно ударил ее спиной о стену.
– Говори, не зли меня.
– Господи, за что мне такие напасти? С вечера один бандит приперся, стращал, заснуть не могла. Только глаза сомкнула, и тут вы налетели, как коршуны. А еще уважаемые люди. Да пропади пропадом этот Кузьмичев, что мне из-за него страдать?! От него все мои беды. Заявился он ко мне, Кузьмичев, несколько дней назад, злой, бешеный, как собака, оборванный весь какой-то, бородой заросший. Я думала, он давно на том свете, ан нет - живуч. Приютить попросил на ночь. Я приютила по старой дружбе. Хоронился он у меня несколько дней. А дня три назад собрался и сказал, что в Москву едет.
– А еще что сказал?
– спросил Сергей.
– Сказал он вот что. Сказал, что крышка ему, что все против него. И что он собирается кое-кому как следует отомстить. Все. И уехал. Поздно ночью уехал. А я после того к друзьям своим поехала, две ночи дома не ночевала. Только вчера вечером вернулась. Иду спокойно домой, поднимаюсь и только дверь в квартиру открываю, как меня кто-то в дверь и вталкивает. Этот ваш бандюга Климов, который с женой своей меня еще пятнадцать лет назад стращал и Кузьмичева чуть не пристрелил. Жинка его спасла. А он ее, изверг, потом... Откуда же я знала, что он такая сволочь? Интеллигентом еще прикидывался, кандидатом наук.
Все прекрасно понимали, что приютила Грибу-лина Кузьмичева даже
– И вы рассказали Климову...
– Все, что вам рассказала, рассказала и ему. Мне что, из-за этого гада жизни лишаться? Он быстро повернулся и уехал. Вот и все...
Зазвонил мобильный Раевского. Снова звонил Марчук.
– Владимир Алексеевич!
– кричал он в трубку.
– Я здесь, в Ботаническом саду, в домике. У меня в руках письмо. Она писала, Варя.
– Кому?
– Климову.
– Читай, Митя.
– "Дорогой Георгий Антонович! Спасибо вам за все, за то, что вы меня спасли, за то, что берегли от опасностей. Только я больше не могу здесь оставаться. Меня ждут дома. Меня ждут папа, мама и Сережа. Я уезжаю. Наверное, поеду на поезде, если будут билеты. Я взяла из тумбочки деньги на дорогу. Приезжайте к нам в Москву, все будут вам очень рады. Не обижайтесь на меня. Целую вас. Марина".
– Спасибо, Митя. Спасибо. И как ты полагаешь, когда и каким поездом она могла уехать? У нее ведь нет никаких документов.
– По ряду примет мы с Дроновым единодушно пришли к выводу, что она уехала отсюда позавчера. Документов у нее нет, значит, на самолет она не сядет. Мы уверены, что она села на ночной поезд в Симферополе, тем более что и она сама об этом пишет. Мы звонили на вокзал и узнали, что места на позавчерашний московский поезд были. Значит, через несколько часов она должна быть в Москве. Надо немедленно ехать на Курский вокзал и встретить ее.
– Во сколько поезд прибывает в Москву?
– Поезд прибывает в семь часов утра.
– Так... Сейчас уже десять минут шестого. Мы можем не успеть.
– Позвоните в Москву, пусть ее кто-нибудь встретит.
– Кто? Катя?! Только она может узнать ее. Хорошо, я позвоню, пусть она едет на вокзал с Генрихом. Он остался в Москве.
Владимир передал содержание разговора Сергею.
– Так-то вот, Серега, - засмеялся он.
– А ты не верил. Через два часа мы увидим ее, нашу Варю-Марину.
– Не верю, - прошептал с горящими глазами Сергей.
– Не верю, пока не дотронусь до нее рукой и она не растворится в утреннем тумане.
– Все, пошли отсюда. Смотри, если наврала, - весело и задорно подмигнул Владимир оторопевшей от всего происходящего в ее квартире Ангелине Ан-типовне.
– А то, что ты издевалась над нашей дочкой в своем поганом детдоме, пусть бог тебе простит.
Выйдя из квартиры Грибулиной, Владимир позвонил домой.
– Катюша, - произнес он, услышав в трубке голос жены.
– Ты только не волнуйся. Понимаешь, какое дело. Варенька едет в Москву. Поезд из Симферополя прибывает на Курский вокзал в семь утра. Мы при всем желании никак не успеем. Придется ехать тебе вместе с Генрихом и встретить ее. Никто, кроме тебя, ее не узнает.