Свинцовый шквал
Шрифт:
– Главное, чтоб потолок в пещере оказался чистым, – возвращаясь к разговору, который состоялся у разведчиков перед самым выходом, сказал Гелашвили. – Если скоргами залеплен, придется плыть, а это все равно что крокодилу в пасть мочиться. Мало ли какая зверюга в темной воде обитает? Цапнет – и амба.
– Потолок тоже на троечку вариант, – Галимов кивком указал на свое левое плечо. – Не зажило пока. Сервоусилители помогают, но много энергии жрут… Сейчас внимание, Жора, шире ноги ставь, посередине пол, как сетка, совсем прогнил.
– Странно, что здесь автонов мало и скоргов
– Москвичи, на связь, – вдруг одновременно ожили импланты-коммуникаторы сержанта и капитана. – Доложите обстановку. Где вы, в метро?
– В фановой трубе, – ответил Галимов. – Идет под углом к Черной воде. Час от силы, и будем загорать на берегу озера. А у тебя как дела, майор?
– Пока никак. Даже в море выйти не могу. Технари подлодку чинят. В других локациях тоже пока ноль. Раскачиваются. А меня уже штабной куратор зондирует, подгоняет, давай, Бойков, шевели народ. А как я его расшевелю, если мы все в разных точках Зоны? Короче, вы первые, кто приступил к выполнению задания, с вами и будем кашу варить.
– В смысле?
– В смысле постоянной прямой связи. Или помешаю?
– Нет, не помешаешь, – Галимов пожал плечами. – Обычно так не делается, но ради особого случая… Ты раньше в Зоне бывал?
– Три раза по месяцу. На вахте. Но по берегу не ходил.
– Тем более полезно будет посмотреть, что тут да как, – Галимов бросил короткий взгляд на сержанта.
Тот покачал головой. В принципе, если майор Бойков не будет лезть с советами и командами, виртуальное присутствие командира сводной группы бригадной разведки не предвещало проблем. Но лучше бы морпех просто сидел у себя в Феодосии, контролировал процесс ремонта подлодки и терпеливо ждал рапорта. Оно ведь по-всякому бывает. Увидит Бойков глазами Галимова или Гелашвили какую-нибудь жуть, вскрикнет невольно и собьет разведчиков с мысли. А он обязательно хоть как-то отреагирует. Вахты – дело хорошее, но только по части привыкания к климату и нездоровой обстановке, которая царит в Зоне Смерти. Что видят моряки корабельного состава и морпехи с бортов своих посудин? Шторм'a, выжженную береговую линию, фигурки биомехов, которые издалека выглядят безобидными уродцами, как в игре-стратегии, спины и плавники гидроботов… это все не то. Вот когда железная тварь разевает на тебя пасть или начинает жарить в упор из лазерников – это действительно жуть. И без подготовки сохранить хладнокровие бывает трудно даже сидящим за сотни километров телезрителям.
Но Галимов решил поддержать нового командира, и сержант принял это решение без малейшего недовольства. Гелашвили отлично знал, какие неожиданные финты порой выделывает в Зоне судьба. Сегодня ты с этим Бойковым просто на постоянной связи, а завтра в одном строю против превосходящих сил противника. Если сегодня выпендриваешься, отмахиваешься от человека, вместо того чтобы учить его всему, что знаешь сам, то завтра рискуешь остаться без прикрытия с его фланга. Если ты ветеран, учи салагу, обстоятельно и терпеливо, а не делай вид, что сильно занят и вообще это
Гелашвили зафиксировал канал М-связи и выдал в эфир первый комментарий:
– Думаем, в конце трубы есть грот с воздушным пузырем под сводом, господин майор. Только мы не решили пока, как будем его обследовать. Нырять не хочется, а приборы у нас аховые, если грот большой, полной картины с их помощью не нарисуем.
– Если это грот с воздушным пузырем, можно на лодке. У вас есть?
– Два «Зодиака», – ответил Галимов. – Наполняются из баллонов силикатной пеной. Надежные плавсредства, никакой чугунок не прокусит, эта хитрая пена даже пулю держит, но ведь от оверкиля никто не застрахован. Перевернешься – и привет.
– У нас еще липучки есть, – сказал Гелашвили. – Если свод чистый, попробуем… я попробую по нему проползти.
– По потолку? – удивился Бойков.
– Ну да, – сержант вынул из кармана «липучку», что-то вроде перчатки с множеством мелких присосок и микроскопических крючков на ладонной поверхности. – На кисти, локти, колени и на ботинки такие вот штуковины надеваешь – ремень еще – и пополз. В морской пехоте такой снаряги не выдают?
– Нам где ползать, по реям?
– Ну да, – сержант усмехнулся. – Рожденный плавать ползти не может.
– Не плавать, сержант, а ходить по морю.
– Ну да, виноват, – Гелашвили вдруг насторожился и тронул за плечо Галимова. – Стой, командир. Чувствуешь?
– Что там у вас? – спросил Бойков.
– Прошу радиомолчания, господин майор, мы работаем, – грубо нарушая субординацию, заявил Гелашвили. – Командир, прямо и чуть левее, на семи часах.
Бойков, надо отдать ему должное, не обиделся и мгновенно умолк, а Галимов поднял оружие и попытался рассмотреть опасность. Подсветка ПНВ работала исправно, только хватало ее на десять метров. Сержант потому и спросил: «Чувствуешь?» О том, что впереди поджидает опасность, разведчиков предупреждали не глаза, а чутье.
Издалека бойцы не могли разглядеть в деталях предмет или существо, которое занимало часть просвета тоннеля, но габаритами нечто, поджидающее разведчиков, вполне могло сойти за сидящего на корточках человека или небольшого биомеха из разряда «домовят». В обоих случаях серьезного сопротивления некто или нечто оказать не могло, но если впереди затаился, допустим, часовой, он мог поднять тревогу.
Галимов прицелился и активировал ночной режим прицела импульсной винтовки. С дополнительной подсветкой подозрительную мишень стало видно как на ладони. Мишенью оказался человек. Вернее – то, что от него осталось.
Разведчики медленно приблизились к телу. Человек в полувоенном комбинезоне лежал на боку, прижав руки и подтянув колени к животу, в так называемой эмбриональной позе. Стекло фильтрующей маски изнутри заляпала темная, давно высохшая кровь или что-то на нее похожее.
Гелашвили стянул маску с покойника и негромко присвистнул. Лицо человека напоминало физиономию египетской мумии: черное, высохшее, обтянутое пергаментной кожей. Сержант бегло осмотрел тело, легко перевернул – высохшее тело весило всего ничего – и поднял взгляд на капитана.