Свинец в пламени
Шрифт:
Положив трубку, Куросима вышел из отделения. Всё было, как он и предполагал. Соратани никому не звонил. Сейчас важно установить, с какой целью из организации, к которой принадлежала Фусако, назвавшись ею именем, звонили Тангэ и Намиэ.
Он побежал по коридору на склад и взял там вещи Омуры. Фусако больше всех из этой «троицы» интересовалась его имуществом. Пусть посмотрит — даже забавно!
Вернувшись в приёмную, Куросима застал девушку всё в той же позе. Она сидела за столом, опустив голову. Казалось, что она вот-вот расплачется, и Куросима уже предвкушал эту
— Что с вами? Вы плохо себя чувствуете? — спросил он, скрывая усмешку.
— Нет, ничего. Просто немного устала. — Тряхнув своей завитой головкой, Фусако подняла глаза на Куросиму. Против ожидания взгляд у неё был ясный и спокойный. Куросима молча вытряхнул содержимое мешка на стол. Перед Фусако лежала кучка старых, замызганных вещей, один вид которых вызывал тошноту. Робко протянув руку, она прежде всего взяла молитвенник.
— Это молитвенник на санскрите? Вероятно, сувенир?
— Наверное, ваш брат, отправляясь на фронт, обещал вам какой-нибудь сувенир… двадцать лет назад? — усмехнулся Куросима.
— Тогда я ещё только начала ходить в школу и не помню. Но после войны всякий раз, когда мать рассказывала о брате, я действительно думала, что брат вернётся и привезёт мне какую-нибудь редкую вещь. В детстве я любила пофантазировать.
— Но этот молитвенник вряд ли может служить доказательством того, что Фукуо Омура приходится вам братом. Посмотрим дальше?
— Посмотрим…
Фусако окинула взглядом полотенце, зубную щётку, палочки для еды, мешочек с солью. Брезгливо поморщившись, она протянула руку, но так и не дотронулась до этих вещей.
— Может быть, вот это? — ухмыляясь, спросил Куросима, поднося ей половину куска хозяйственного мыла с фабричной маркой «999».
Не успела Фусако взять у него коричневое сухое и твёрдое, как кирпич, мыло, как оно выскользнуло у неё из пальцев, ударилось о цементный пол я разбилось на мелкие куски.
— Ой, что я наделала!
Фусако растерянно вскочила на ноги, вытащила из сумочки носовой платок и, быстро нагнувшись, начала собирать в него разлетевшиеся кусочки.
— Не затрудняйтесь, — попытался остановить её Куросима. — Потом выметут.
Он пожирал глазами её нежную белую шею. Фусако молча подбирала остатки мыла, тщательно осматривая пол.
Куросима испытывал наслаждение хищной птицы, запускающей когти в добычу. Сейчас эта красотка заговорит. В голове моментально сложился план допроса.
— А я ведь на днях побывал в вашем гнёздышке, — заговорил он с иронической улыбкой.
— Где, на Сугамо? — От удивления Фусако даже присела.
— Конечно. Вышел на станции метро Синоцука… Но скажите, зачем вы обманули?
— Я…я, наверное, просто ошиблась и дала не тот адрес.
— Ошиблись и указали адрес студентки фармацевтического института, которая жила там три года назад?
— А зачем вы приходили?
— Я хотел, чтобы вы мне показали какую-нибудь вещь, подтверждающую, что Омура ваш брат, скажем, его детскую фотографию.
— Но я ведь вам говорила, что всё сгорело во время пожара.
— Хорошо, допустим. Но всё-таки, как вы могли спутать свой адрес? Или вы тоже страдаете
Фусако зашевелила губами, словно собираясь что-то сказать, но не произнесла ни слова. Её миловидное лицо исказилось. Она прикрыла веки, и казалось, что из глаз её сейчас брызнут слёзы.
— Вы не только скрыли свой адрес, — сказал Куросима, подходя к ней ближе, — вы скрываете и свои действия. Ведь так? Зачем вы ходили к Ундзо Тангэ.
— Вы полагаете, что я обязана во всём перед вами оправдываться? — резко ответила Фусако, сразу преобразившись. Куросима, не ожидавший такого отпора, метнул на неё сердитый взгляд. — Каждый вправе иметь свои тайны, — добавила Фусако.
— Даже преступники?
— Но надеюсь, вы меня пока ещё к ним не причисляете?
— Пока ещё… — загадочно усмехнулся Куросима.
Чуть наклонив голову, она протянула ему носовой платок с собранными кусочками мыла. Куросима выбрал самые большие и положил в карман.
Он был весьма доволен своим ответом «пока ещё», и это сразу подняло его настроение. Фусако, по-видимому, тоже ничего не нашла в этом мыле. Никто ничего не знает об Омуре. Он один владеет ключом к разгадке.
— Вашего брата звали Кадзуо Омура, не так ли? — продолжал Куросима.
— Вы настаиваете на том, что наш заключённый Фукуо Омура ваш брат только на основании совпадения фамилий. Никаких других доказательств у вас ведь нет? Однако теперь становится всё ясней, что Фукуо и Кадзуо Омура — разные лица. Вообще сам по себе тот факт, что человек, начисто забывший прошлое, помнит своё имя и фамилию, уже представляется невероятным. Поэтому я предполагаю, что так называл его кто-то, например, сопровождавший его китаец, уже после того, как он утратил память. Просто окрестил его так. Иначе ничего не понятно.
— Ох! — вздохнула побледневшая Фусако.
— Я полагаю, — продолжал Куросима, — что вы больше всех заинтересованы в том, чтобы установить, японец ли Омура. Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы вы послезавтра присутствовали на антропологической экспертизе в университете Тодзё. Как вы на это смотрите?
— Можете не упрашивать, обязательно буду, — ответила Фусако.
«Ну и смелая девушка! — с восхищением подумал Куросима. — Для неё ведь теперь ясно, что я подозреваю её. Несмотря на это, она идёт навстречу опасности, словно для неё удовольствие играть с огнём».
Мысленно он сжимал в объятиях её нежное и гибкое тело, просвечивавшее сквозь тонкую муслиновую блузку. С трудом подавляя искушение, он сказал:
— Итак, послезавтра в час дня у здания естественного факультета университета Тодзё на Суругадай…
2
Больничная палата находилась между кабинетом медосмотра и складом. Стараясь ступать неслышно, словно крадучись, Куросима вошёл в больницу. На плече у него висела жёлтая выцветшая котомка Омуры. Окошко было почти, под самым потолком, в палате сумрачно и душно. После вчерашнего ливня на стене вокруг окна проступили тёмные пятна, и штукатурка, казалось, вот-вот отвалится. «Надо бы отремонтировать», — пробормотал Куросима.