Свинпет
Шрифт:
— Уходим, — распорядился Малкин.
Вышли на крыльцо, вынесли на носилках Карюху. В уши ударил стайный вой, останавливая людей, все застыли, наткнувшись на многочисленные горящие точки звериных глаз за забором. Волки медленно надвигались из темноты. Их было полным-полно, будто собрались со всего города. В такую минуту вспомнишь не только родную мамочку, но увидишь как на ладони всю свою жизнь.
— Не успели, — испуганно икнула Катюха. Сердце сдавило предчувствием новой кровавой бойни. Она не могла привыкнуть к этому. Чувство испуга
— Проклятье! — выругался Малкин, злясь, что ситуация резко поменялась не в их пользу. — Придется прорываться! Защищайте Карюху!
Волчий вой прекратился внезапно, как и возник, и тут же десяток волков перемахнули через забор, заполнив двор и отрезав путь к калитке.
Ванька сдавил ладонями рукоять меча, ощущая, как металл стал нагреваться, от лезвия пахнуло жаром, оно раскалилось, словно вышло из кузнечного горна. Медленно спустился с крыльца.
Волки брали людей в полукольцо. Темная масса за забором колыхнулась точками горящих холодом глаз.
Зверь у распахнутой калитки повел хвостом, глухо рыкнул и присел. Прыжок был стремительным. Ванька выставил меч навстречу, уклоняясь, увидал, как меч вошел волку в пасть и глубоко в глотку. Запахло паленым.
И вдруг, в мгновение, все перевернулось.
Малкин размахивал мечом, обнаружив, что перед ним — пустота. Исчез дом, забор, звери, асфальт, окраина города. Вокруг — густая трава по пояс и купол темноты над головой. За спиной — удивленное дыхание и растерянное молчание сплотившихся друзей. Темнота кромешная, не видно друг друга и Карюху на носилках.
Сашка нащупала носилки и коснулась живота Карюхи. Та была на месте. Успокоилась. От Философа можно было ожидать всякого. Карюха могла пропасть с носилок так же, как сгинули волки. Философ непредсказуем. Почему он спас их, или это его странная шутка, или очередная ловушка?
На мгновение Малкину почудилось, что магия Философа вернула их на полчаса назад, на то место, где погибла Анька. Но это почудилось. Место было другое, трава не путалась в ногах, не обвивала лодыжки, запахи новые, без волчьего духа.
Было противно осознавать, что они целиком находились во власти Философа, так хотелось самим изменять ход событий. Прежде всего, Ванька вернулся бы в то утро, когда поехали на рыбалку, и даже еще раньше, в предыдущий день, чтобы напрочь выбросить из него состоявшуюся договоренность о рыбалке. Переиначить все. Уж лучше просто тупо без дела слоняться в парке у фонтана, чем угодить в это звериное логово Свинпета с его перевернутыми жителями и домами и всемогущим Философом, которого никто из них в глаза не видел.
Голый зад Свинпета показал свою сторону жизни. Не расхлебаешь до смерти. Наелись до отвала.
Они потерялись в темноте, не понимали, где находились и куда идти. Лишь бы в другую сторону
Хорошо пристроились, беззлобно подумал Малкин, как будто у него семь пядей во лбу, иди, разбери в темноте, в каком направлении топать. А может, и не топать никуда, завалиться прямо тут в спячку. А утром видно будет. Утро есть утро, вечера мудренее, голова соображает лучше.
Вот только сердца людей продолжали бешено гнать кровь по жилам, не отойдя от недавнего напряжения. Налитые мускулы не хотели расслабляться, и ноги беспорядочно утаптывали траву, требовали движения.
Ванька неловко переминался с ноги на ногу, вздыхал, потом положил на плечо меч и шагнул наугад в темноту, как в пропасть.
Купол темноты над головой незаметно разошелся, открывая реденькую россыпь тусклых звезд.
Глава шестая Маги
Шли медленно, не меньше часа, безмолвно пыхтели, спотыкались в темноте, глухо ворчали себе под нос, снова умолкали, слушая собственные шаги и монотонный шум травы под ногами. Вокруг ни крика ночной птицы, ни хлопанья крыльев, ни других ночных звуков, словно все вымерло. И блеклые звезды в небе все одинаковые, точно нарисованные одним карандашом.
Миновали какие-то рвы, ручей, перелесок, вскарабкались по крутому склону на бугор и тут чуть не уткнулись носами в бревенчатую стену покосившегося сарая без крыши. Обошли вокруг, нашли дверной проем без двери. Дверь оторвана и просто прислонена рядом к стене.
Сарай как сарай, довольно сносный, не сравнишь с теми разрушенными строениями, которые остались у людей-собак после налета дракона. Из прежней жизни припоминаются сараюшки куда хуже. По сей день много мест, где их скелеты торчат удручающе.
Первой мыслью было, уж не вернулись ли они к себе домой. Чем черт не шутит. Но если бы шутил черт — куда ни шло, а в Свинпете шутит Философ, и здесь совсем другая история.
Внутри сарай был пуст. Да и какой это теперь сарай: ни крыши, ни дверей. Бывший сарай, вернее назвать — развалюха. Под ногами хлам какой-то, ступить нормально некуда, в темноте без огня ноги переломаешь, по бокам на ощупь грязные стены, а над головой — решето из десятка кривых досок. Даже пережидать до рассвета противно в таком бардаке.
Пошарили по карманам, ни у кого не нашлось ни спичек, ни зажигалки. «Растяпы, — сморщился Раппопет, — могли бы в свое время разжиться у Петьки». Хотел сплюнуть с досады, но вовремя остановил себя: плюй не плюй — спички не появятся.
Катюха в свою очередь вспомнила про бардачок в машине, там у нее всегда лежала зажигалка, и вздохнула: нет больше ни машины, ни зажигалки.
В конце концов, провались он пропадом, этот развалившийся сарай, совсем не место для ночлега, запахи старья и гнили ударили в нос, вдобавок стало давить странное ощущение дискомфорта, засосало под ложечкой.