Свитки Серафима
Шрифт:
— Благодарю за работу. Господь даст, хорошее получится из новых ростков. Во всём можешь положиться на меня.
Свитки игумен спрятал в тайном месте, в монастыре, а молодой городской голова почувствовал себя свободнее, словно тяжкий груз с плеч упал. Вместе с юной женой они прошли по городищу и поселениям, оглядели всё, народ о бедах расспросили. Долго говорил Серафим с людьми, видя, как оживают их тусклые глаза, как светлеют лица. Всегда были рады здесь несущим дар.
Немалая казна осталась после сгинувшего прежнего хозяина, да и недовольных
Допоздна горели огни в доме Серафима и Аксиньи. Вдвоём они вышли на резное крыльцо, посмотреть на засыпающий городок. Тёплый свет вокруг стального стержня ярко горел в душах.
— Прав был странник, — вздохнул Серафим полной грудью, приобнял любимую жену. — Много у нас ещё дел.
— Мы справимся, — прильнула щекой к его плечу Аксинья, но неожиданно руками всплеснула. — Придумала!
— Чего ещё?! — рассмеялся Серафим затеям милой, привык уже к неугомонной натуре.
— Чтобы главные ворота сами запирались, — она в дом побежала, за чистые листы схватилась. — А ещё для мужиков из дружины люльку на башню быстро подниматься. Там такая ручка будет…
Аксинья без конца говорила, объясняя, загораясь от новых идей, рисовала на свитках, а Серафим улыбался, всем сердцем радуясь, как же правильно у них всё сложилось, сплелось нитями-путями. Даст Господь, и дальше так будет. А коль придётся, то вновь отправятся в дорогу туда, где нужен свет дара, отданного им странником.
42
Алексей, Сашка и Яр не видели, что происходит. Звонкие, вибрирующие удары подсказывали, что существо пытается пробить защиту. Браслет на руке Яра пищал, а сам военный тараторил:
— Срочно! Дело тридцать четыре дробь пятьдесят восемь. Особый отдел. Охотник класса «А». У меня двое одарённых! Заряд тридцать процентов!
Удары прекратились. Голос, наполненный сладкой патокой, потёк с той стороны барьера.
— М-м, всё такое вкусное, — пропела тварь. — Изголодался я в городишке. Старый дар чахнет и истончается. Столько веков прошло. И кто же у нас тут?
Сашка закрыл глаза, скрестил руки, обхватив себя за плечи, весь сложился плотнее. Точно во сне Алексей наблюдал за ним, чувствуя, как проникает голос до самой сердцевины стержня, не позволяя поступить так же.
— Ох, не вижу. Спрятался, да? Хорошая игра. А второй… Алёшенька, — странная модуляция голоса сделала его бесполым, но более ласковым. — Иди ко мне, иди. Они обманут тебя. Используют и выкинут, как старый башмак. Они всегда так поступают.
Нехорошо сделалось, мерзостно до тошноты. В груди вспыхивало огнём. С усилием Алексей поднял руку, схватился за край барной стойки.
— Куда!? — На миг Сашка вскинул голову, бросая отчаянный взгляд
— Вот он, вот! — завопила тварь. — Второй подарочек.
Время тянулось медленно и лениво. Так казалось Алексею. И снова Сашка сложился, закрываясь от зоркого охотника. Яр беспокойно обернулся, стараясь не упускать из виду и врага. Голубоватое прозрачное поле между ними мерцало и искрилось, осыпаясь на глазах.
— Что б тебя! — рыкнул Ярослав и достал из рукава кинжал, отливающий серебром.
В узких щелях фальшивых глаз червя отразилась ирония, рваная рана рта раскрылась в хохоте, показывая острые зубы — множество кинжалов, подобных оружию военного.
— Смешной человечек.
— Поглядим, кто из нас смешной.
Ярослав закрыл собой товарищей, переступал с ноги на ногу, стараясь уловить рисунок своеобразного танца, попасть в ритм движений твари. А та жадно заглядывала ему за спину, не спуская глаз с Алексея. Яр постоянно перекрывал ему обзор.
Борясь с тошнотой и головокружением, историк налёг на стойку, задышал глубоко. Огненное веретено в грудине постепенно обретало устойчивость, но зов, зацепивший за душу, не отпускал.
— Вижу тебя, Алёшенька. — Слюна текла по подбородку червя. — Пойдём со мной. Пойдём с Дзифом.
Потянуло прямо через стойку. Алексей будто и не понимал, как обойти препятствие, тыкался слепым кутёнком. Только огонь в грудине и удерживал от полного подчинения.
— Нет, — он выдавил из себя короткое слово, язык еле ворочался, но историк нашёл силы сопротивляться.
Зыбкое лицо существа оставалось текучим и изменчивым, складываясь в гримасы мало похожие на человеческие черты. Вот и теперь оно скривилось в недовольстве или досаде. Ярослав взмахом руки с кинжалом отогнал тварь.
— Надоедливая пустышка, — плавая голосом по тонам, выплюнул бес, втянул лысую голову в узкое подобие плеч. — Проклятое серебро.
Пока он отвлёкся на Яра, историка немного отпустило. Алексей не представлял, как им выбраться из осаждённого кафе-бара. Мерзостная тварь не выпустит. Между «пришельцем», как мысленно обозвал его Алексей, и жертвами стоит лишь один человек. Долго ли он сможет сдерживать атаки?
И тут, точно подтверждая все сомнения, бес пружинисто оттолкнулся от пола. Ярослав не успел парировать стремительный рывок и упал навзничь, приложившись затылком о тёмные доски. Ещё мгновенье и тварь нависла над ним, раскрывая щель полную зубов.
Тело Алексея среагировало раньше разума. Одним движением он перемахнул стойку и втиснулся между лежащим Яром и потусторонним уродцем.
— Вот я! Вот! — надрывный крик вылетел из лёгких.
Широко распахнутая пасть захлопнулась, растягиваясь в невозможной для антропоморфного существа улыбке. Белёсое щупальце коснулось лба Алексея так быстро, так невесомо, что историк и не осознал, как погружается во тьму, где не прекращая терзать его били белые молнии, ныли виски. Тело резко сменило положение, теряя чувствительность.