Свитки Серафима
Шрифт:
Неизвестно, сколько прошло времени. Вынырнув из полудрёмы, он понял — руки больше не сжимают в объятиях гибкое тело, что уже казалось привычным. За окном чуть посветлело и дождь прекратился. Свет из коридора косо ложился на пол в проёме двери. Там двигалась тень. Протерев глаза, Алексей рассмотрел Оксану, торопливо копающуюся в раскрытом чемодане деда. Она была полностью одета. Тонкий плащик оставался влажным и немного помялся.
Протрезвел от сладкого хмеля он сразу. Точно ужалило острой иголкой под рёбра. Обжог изнутри огонь, бывший когда-то просто тёплым солнцем.
«Наивный идиот! Как же легко тебя оказалось провести», — он мысленно добавил и другие, более крепкие выражения.
Понимал, не ожидал от когда-то близкого человека подлости, поэтому ругать себя было не за что, но злился. Что он знает о жизни Оксаны после расставания? Где она была и с кем? Из рассказа Ярослава: бизнесмен-коллекционер не может остановиться, желая заполучить артефакт. Они знали о Сакральном Даре и деде. Обыски на его квартире произошли дважды. Значит, и Оксану подложили…
Во рту сделалось мерзко.
Дверь была едва приоткрыта, а подруга увлечена содержимым чемодана. Она и не увидела, как осторожно Алексей поднялся, натянул брюки, сделал несколько шагов по комнате и скользнул в коридор, перекрывая доступ к выходу.
Алексей встал перед дверью суровым стражем и сложил руки на груди. Злость перекипела в нём, слившись с огненным веретеном силы, словно сделав его крепче и устойчивее.
— Не трать время, Оксана. Там нет того, что тебе нужно. — Он услышал, насколько собственный голос звучит холодно, отстранённо и пугающе вкрадчиво.
Он никогда не замечал за собой способности играть интонацией, предпочитая говорить откровенно, что думает. Особо воздействовать на людей Алексей так же не умел, но в этот момент льдом охватило позвоночник от внезапного открытия в себе чужеродной бездны. Оксана отшатнулась к стене. Взгляд её заметался, как будто искал защиту или опору.
— Я… — Она явно не знала, что ответить, мучительно подбирала оправдание. — Чемодан задела. Он раскрылся.
— Больше не лги. Пожалуйста, — вязко и тихо произнёс историк, наслаждаясь ровным горением веретена в груди и новыми ощущениями силы.
Опять, как и с интонацией, произошла метаморфоза, губы сами собой растянулись в саркастичную усмешку. Соприкосновение с Сакральным Даром будто разрубило узлы, с давних времён сковывающие нечто непознанное в душе. Неожиданно, Алексей вспомнил образы из детства, когда всего один раз ударил старшеклассника, вымогавшего у него, первоклашки, деньги. Ударил слабо, как смог, но ледяное пламя стального стержня внутри вылилось через взгляд. И парень, на две головы выше ростом, отступил, споткнулся и, падая, рассадил затылок. Крови было много. Маленький Алёшка испугался, а чувство вины надолго засело в детском сознании.
Затем разговоры с директором, вызов родителей в школу, долгие беседы с отцом. Вымогатель не признался, что начал первым, а Алексей не захотел объяснять и доказывать свою правоту. Много лет потом ему внушали, как он должен себя вести: не решать
Он холодно отметил, как подружка вжалась в стену, съёживаясь, опуская плечи. Лицо побледнело.
— Алёша, это же я! Не смотри на меня… так. Ты на себя не похож!
Нет, он не был чудовищем, каким на миг показался и Оксане, и самому себе. Немедленно рассеялась тень предположения, что события, вихрем пронёсшиеся в городке, пробудили дремавшие изъяны психики. Но у него была цель, предуготованная роль в потоке. Тонкие нити мастерски сплели таким образом, чтобы Алексей оказался «здесь и сейчас». Поучаствовал в спасении умирающего места, а может быть и в прочих других случаях, которые только ещё зреют во времени. Этим же «даром» владел доктор Лукашов, далее его сын, на котором линия оборвалась после убийства и кражи кольца. И историк точно знал, кто управляет всей системой, а значит, вложил нужную функцию в нестабильное человеческое тело. Несколько раз ему пришлось посмотреть в глаза стихии, всегда находящейся над схваткой.
Почувствовать себя лишь фигурой на многомерной шахматной доске было неприятно, но понимание значимости событий перевесило. В конце концов и Ярослав, и Сашка, и тысячи таких же незримых воинов были рассеяны по течению времени. Поверил, раз и навсегда. Алексей Лукашов ничем, не отличается от них. Осознание походило на момент единения с бесконечностью звёздного неба, когда он смотрел сквозь разломы купола Троицкого монастыря.
Секунды мысли, и он спокойно, немного оценивающе смерил потускневшую Оксану взглядом.
— Рассказывай.
Алексей словно сделал незримый широкий жест, предоставляя подруге свободу. Запретной оставалась только дверь из квартиры. Ксана могла выбрать любое место, чтобы устроиться, пожалеть трясущиеся коленки, облегчить себе участь, но осталась стоять у дверного косяка. Чемодан валялся в ногах. Старые книги в беспорядке грудились внутри. Иронично покосившись на когда-то ценный груз, историк повторил:
— Говори. Скоро вернётся Варвара. Шанса будет упущен.
Выпрямившись, Оксана сжала челюсти, смотрела с опаской.
— Где он? — Она заставила себя произносить слова.
Алексею же, напротив, было невероятно легко.
— Сакральный дар?
Он повёл плечами, чувствуя, как кожа покрывается колкими мурашками. Под утро сделалось прохладнее. Одним решительным движением, он взял подругу за руку и завёл в комнату, заставил сесть на диван, где недавно они предавались страсти. Об этом вспомнилось вскользь, как о незначительной мелочи.
Она не сопротивлялась. Была так же послушна, как и в его объятиях, распластанная на проклятом диване. Только вздрогнула, опустила взгляд, когда увидела на лице историка чуть заметную усмешку. Всё поняла, потеряв остатки напористости и сил.