Свобода в широких пределах, или Современная амазонка
Шрифт:
И все-таки эта пятница вышла форменным сумасшедшим днем: сначала Тонька приперлась, потом Петя пожаловал, а в десятом часу опять звоночек — Ленка.
— Я вам пельменей принесла, — сказал она. — Может, нужно, если болеете?
Вера Васильевна взяла пельмени, заплатила деньги, но Ленка как приклеилась к косяку и все смотрела на дверь комнаты, словно боялась, что Виктор Степанович ее увидит.
— Тебе чего? — спросила Вера Васильевна.
— Мне девочки в магазине прохода не дают. Вот собрали двадцать рублей.
— На что собрали?
—
— Значит, подслушивала?
— Я не хотела. Павлик все время в коридор лез, а я около двери стояла. Случайно услыхала. Попросите, пожалуйста, а то мне хоть на работу не ходи. Я сказала, что вы моя тетя.
— Своей тебе мало?
Что оставалось делать? Взяла она и эти деньги — к одному уж, но Ленке приказала держать язык за зубами и больше зря не болтать.
А чего не болтать? Вся торговля, наверное, уже знает, что она Ленкина тетка и связь с заграницей имеет. А из магазина прямая дорожка к ним на базу, потому что экспедиторы ездят. Что она теперь с этой популярностью будет делать? Так и до Виктора дойдет раньше времени, Магадан — город маленький, здесь друг про друга все знают.
«А чего таить? — подумала Вера Васильевна. — Все равно говорить придется. Ладно уж».
Еще через час — они уже спать собрались — и Шульга пожаловала. Белочку принесла.
— Извини, — сказала Анна Ивановна, — что так поздно. Ирка с ней даже спать легла. Мать, конечно, раскричалась — как же, собаку в постель! Но Ирка такой рев подняла, что пришлось разрешить. Вот и дожидались, пока уснет. Была бы другая мать, можно было бы собачку насовсем взять. А так выходит, что я ребенка только раздразнила. Не знаю, как к ней в следующий раз идти. Она же мне проходу не даст, так Белочку полюбила. Слушай, а ты мне что-то про детские вещи японские говорила.
— Тихо. Не обещала я тебе ничего. Говорила, что если будут, то скажу.
— Не забудь. А то мне очень нужно Ирку теперь чем-нибудь утешить. Может, какой костюмчик хорошенький будет. Или комбинезончик. Правда, все у них очень непрочное — раз одел и выбросил. Синтетика. Но я все равно возьму, если будет. Не забудешь?
Вот ведь какая баба бестолковая! Сказали ей: если будет, а она уже покупать пришла, дурища толстая! Хоть дверь никому не открывай — все от нее чего-то хотят. Как тут печени не заболеть.
Утром, когда она пошла гулять с Белочкой, вдруг Тонька из-за угла вывернулась, словно дожидалась ее, — здрасьте-здрасьте! Давно не виделись.
— Здоровье-то как? — спросила Тоня, словно они не ругались вчера.
— Ничего, вроде лучше, — говорит Вера Васильевна и видит, что глаза у Тоньки тревожные, как будто она что-то задумала и не знает, как лучше начать — Случилось что-нибудь?
— Ты только не волнуйся. Ничего страшного. День-то сегодня какой, весна скоро! Скоро в отпуск поедем.
— Да не тяни ты! — сказала Вера Васильевна. А погода сегодня и правда после вчерашнего, когда мело и ветер бешеный дул, поправилась, солнышко светит.
— Записку мне принесли от Аркадия. Он в больнице лежит на Палатке.
— Авария? Я же говорила! — застонала Вера Васильевна и за бок схватилась.
— Да ты не бойся. Ему только ногу придавило. Он забуксовал на семьдесят втором километре, а тут встречная «Татра». Ну и задела немножко. Машину на базу взяли, сейчас ремонт делают. Он пишет, что ему не хватает расплатиться. Еще сто шестьдесят рублей нужно.
— Он, разбил машину! Я же говорила, что нельзя неопытному руль давать.
— Да цела твоя машина, успокойся!
— А почему он тебе, а не мне написал?
— Так он не знает, что ты из больницы вышла. А я ему свой адрес на всякий случай дала. Видишь, как удачно получилось, а то принесли бы записку тебе, и Виктор бы прочитал.
— Ну а сам-то он как? Перелом?
— Пишет, что в больнице лежать не будет. В воскресенье ремонт закончат, он машину в Магадан отправит, а сам на самолет — и в Ленинград. Он уже опаздывает, в пятницу должен был улететь. А там он эти деньги Антону твоему отдаст.
— Отдаст, как же! Антон Бельяминович уже за границей.
— Я уж не знаю, как у них будет, — сказала Тоня, — мое дело маленькое. Я не знаю, как такие большие люди между собой рассчитываются. Может, чеками платят. Мое дело передать.
— Спасибо тебе, конечно, — сказала Вера Васильевна. — А где я столько возьму?
— У Виктора попроси. Что он, не даст тебе после больницы?
— А Сергей выложил бы тебе столько?
— Не знаю. Только Аркадий написал, что ему деньги обязательно сегодня нужны, а то ремонт затянется. Он велел с шофером рейсового автобуса передать.
Они договорились, что Вера Васильевна, как только достанет деньги, сразу Тоне их принесет. А Тоня весь день дома будет, потому что Павлик заболел и в детский сад сегодня не пошел, а Ленка работает.
— Только ты поскорее! — сказала Тоня, — А то вечером на базе никого не будет и он их не успеет уговорить в воскресенье работать.
Ей легко сказать — поскорее. Ей бы почтальоном в самый раз работать — сунул что-то в ящик, а что и как получателю с этим делать, ее не касается. Конечно так, с бухты-барахты, Виктор ей столько не даст. Даже если сто двадцать попросить (плюс двадцать Петиных и плюс двадцать Ленкиных — вот сто шестьдесят и будет), все равно не даст — это все-таки сумма. «Зачем?» — спросит. А она что скажет? Врать-то она не умеет, вот ведь наказание какое! Но ведь и не соврать сейчас нельзя. Нужно Аркадия выручать, попал человек в аварию. И ведь не чужой человек, лучший друг и помощник Антона Бельяминовичз. Конечно, Антон Бельяминович сердиться будет, если узнает, что она его лучшего друга бросила в беде. Да еще со сломанной ногой.