Свобода в широких пределах, или Современная амазонка
Шрифт:
Только Вера Васильевна за порог — Тонька к ней по лестнице бежит.
— Ты куда? — говорит. — Тебе же после ночи отдыхать нужно.
Скажете тоже! Какой тут отдых, если у Антона Бельяминовича беда и престижу выставки опасность грозит.
— Некогда мне, — сказала Вера Васильевна. — Ты чего хотела?
— Мне синьки немножко. А то кончилась.
— После придешь. Я сейчас спешу.
— Да куда ты несешься? Что случилось?
— Бандиты выставку ограбили. Антон Бельяминович просит золотыми
— Да ты что! И много украли?
— Сейчас подсчитывают. Но, видимо, на большую сумму.
— А ты здесь при чем?
— То есть как — при чем? А кто же еще Антону Бельяминовичу поможет?
— А деньги где возьмешь?
— За больничный получу.
— Ой, умора! Да сколько там тебе дадут?
— Все равно деньги.
— И на эти деньги ты будешь экспонаты покупать?
— Еще где-нибудь достану.
— Ладно, — сказала Тоня серьезно, — хватит дурака валять. Хочешь знать, что я обо всем этом думаю?
— После скажешь Мне сейчас некогда.
— Нет, ты послушай. Может, тогда и спешить перестанешь.
— Да некогда мне. Чего ты вцепилась?
— А ты слушай. Не отпущу, пока не скажу. Ты со стороны на себя посмотри и на всю эту историю. Ведь дурит тебя кто-то. Ей богу, дурит.
— То есть как это? Аркадию деньги кто отвозил? Кто от него письмо привозил? Не ты?
— Допустим я. Но ты посмотри на вещи трезво. Он из тебя уже сколько всего вытянул? И денег, и подарков. А теперь вот экспонаты понадобились. А ты что получила? Только бумажки. Где двадцать пять костюмов? Где машина? Где рояль немецкий? Где слоники ручной работы? Обман все это.
— Да ты что! — изумилась Вера Васильевна. — А как же письма? А вилла?
— Ну да, — сказала Тоня, — погреба с шампанским грузинского разлива. Да вранье все это. Какие подвалы на сто тридцать восьмом этаже?
— И подвалы! У них там все бывает. А ну пусти!
Вырвалась Вера Васильевна и чуть не бегом по лестнице вниз. А Тонька сверху кричит:
— Да жалею я тебя. И кто-то, наверное, пожалел, раз такую просьбу прислал. Чтобы ты все поняла и успокоилась. Отступись, пока не поздно!
Хлопнула Вера Васильевна дверью. Больше ей нечем свое возмущение выразить. Даст она ей синьку, как же! Пусть хоть чернила в таз наливает.
Шульга на базу еще, слава богу, не приходил. Отдала Вера Васильевна бюллетень Ритке, которая сидит как машина вяжет. А та вдруг оторвалась и говорит:
— Тебя тут из профсоюза спрашивали. Только что заходил.
А ему что? Может, Анна Ивановна пожаловалась? Да рано ей еще. И охрана профсоюзу не подчиняется. Чего ему надо?
— Очень просил зайти. Дело, говорит, важное.
Пошла Вера Васильевна в профком. Она человек дисциплинированный. Как же не зайти, если просят? А председатель очень любезно ее встретил, пригласил
— Дело, — говорит, — довольно необычное. Как вы, наверное, знаете, сейчас в мире идет разрядка международной напряженности. И важную роль в этом деле играют контакты руководителей СССР и США. В прошлом году президент Никсон даже в Москву приезжал.
«Во, — думает Вера Васильевна, — лекцию читает, А я-то здесь при чем?»
— Вы, конечно, понимаете, — говорит далее председатель, — какое значение для всего мира и для каждого труженика в отдельности имеет нормализация отношений между двумя крупнейшими державами, как сильно это должно сказаться во всех сферах жизни, в том числе и на благосостоянии трудящихся — путем взаимной торговли.
Ничего Вера Васильевна не понимает, кроме того, что Анна Ивановна тут, наверное, ни при чем. Она ведь ей японские вещи обещала, а не американские, да и нет вообще американских товаров в магазинах, даже из-под прилавка не бывает. Но раз Анна Ивановна тут ни при чем, значит не жаловалась и неприятностей не будет.
— А нам, — говорит председатель, — нужно со своей стороны эти контакты всячески поддерживать. Не так ли?
Может, хочет, чтобы она заметку в газету написала? Но у них своих писателей хватает. И гораздо грамотнее есть, которые во всем этом лучше разбираются.
— Тут, простите, — говорит председатель и улыбается, — разговоры идут, что у вас какие-то контакты с Соединенными Штатами имеются, что кто-то из ихних ученых очень нашими делами интересуется и вообще дружески к нам настроен. И вам письма пишет. Может, расскажете о нем нашим сотрудникам?
«Вот ведь Ленка, а! Наболтала, значит. Язык ей оторвать мало. И все, конечно, перепутала».
— Иностранных знакомых у меня нет, — сказала Вера Васильевна, — но один наш крупный ученый действительно находится сейчас в США-Канаде и присылает мне оттуда письма.
— Как вы сказали? Где он находится?
— США-Канада, улица Краухунт.
— Это разные страны. Есть США, есть Канада.
— Не знаю, — говорит Вера Васильевна, — у него такой адрес.
— Ладно, — сказал председатель, — не будем спорить. Все равно ваш знакомый — не американец. Извините за беспокойство. Вы мне только его фамилию скажите и полный адрес.
Вот такой непонятный разговор. И оставил он в душе Веры Васильевны смутное беспокойство: «Как это — страны разные? Написано ведь в адресе: «США-Канада», Значит, так оно и есть. Что же, такой большой ученый не знает, как правильно адрес написать? Не может такого быть. С другой стороны, председатель тоже человек грамотный. Вон какую лекцию прочитал. Знает, наверное, что говорит. Почему же Крафт пишет так, а председатель говорит иначе?»