Свобода в широких пределах, или Современная амазонка
Шрифт:
Значит, это какая реальность у нас получается? Первая — это она сама, Госпожа Реальная Реальность. Вторая… — Сон. Третья — Болезнь (или Любовь — будем и ее тут с большой буквы полагать, хотя она не более чем бред и чепуха собачья). Четвертая — Искусство. Или наоборот — сначала Искусство, а потом уже Болезнь, но это большого значения не имеет. А вот пятая — это уже Его Величество Алкоголь, мальчик смелый, лукавый, проворный, что сидишь ты с трубою подзорной, скажешь, вид у меня подзаборный? не пора ли опять посмотреть?
А в бутылке не поймешь — то ли прибавилось, то ли убавилось. То есть ясно, что сначала, когда она в чашку налила, убавилось, а прибавилось
Со второй тоже поладить трудно. Потому что, что такое сон, позвольте спросить? Ничего, эфир, туман, не поддающийся прогнозу: хочет — придет, а не хочет — и не будет. Это только у Чернышевского Вера Павловна что-то цельное и прогрессивное видела, а в жизни — одни сумасшедшие обрывки. Как в них расположиться?
Накликать болезнь — и вовсе дело дурное, без этой реальности можно обойтись, равно как и без ее эротической разновидности (а вдруг художник стоит сейчас там, на лестнице, стоит и ждет, когда она выйдет, — не все же ему ее на улице дожидаться, может ведь и в подъезд войти и наверх подняться, а она тут, дура, сидит. Так-чего она ждет, спрашивается?).
Нина, стараясь ничем не грохнуть, прошла в переднюю, послушала, прижав ухо к замочной скважине, — на лестнице было тихо. Тогда она приоткрыла дверь, высунулась — нет, конечно, никого, Виктор где-то в другом месте свои фокусы показывает. А жаль, если честно говорить, что в другом, что некому сейчас, сию минуту пробраться в тесные, сдавившие ее своды, взорвать их к такой-то бабушке, чтобы все полетело вверх тормашками, а бутылку она заранее спрячет в надежном месте или в руку возьмет, хотя по-идиотски она будет выглядеть в этот момент с бутылкой в руке, да и кощунственно как-то, ведь любовь все-таки.
Но нету никого — значит, и мечтать не о чем. Пусть хоть Софьюшке от этого, от ее, Нининого одиночества лучше будет, пусть ей больше счастья перепадет. Только ведь неизвестно, где этот мастер-художник свое искусство факта демонстрирует. Да и ей, Нине, этой реальности сегодня не видать.
Так уж пусть Его Величество Алкоголь властвует. Он мальчик смелый, лукавый, проворный, а она — пьяная баба. Чем мы не пара? Но ведь стыд-то какой… А какой стыд? Что она, простите, сделала? Чужую водку выпила? А мажет, она вовсе не чужая? Может, ей Алик Пронькин эту бутылку из Москвы телепортировал? Из своих представительских запасов. Сидя там, на своем высоком верху, вспомнил о ней, об их разговорах на кухне, как читал ей свои стихи, стесняясь и приписывая их бог знает кому, чтобы она не догадалась, что это его. И теперь эта, бутылка как искупление того старинного графоманства, потому что стишки были, прямо скажем, не очень. Хотя и ничего, слушать можно, но так уши развешивать, как она, так гордиться потом, как она возгордилась — как же, настоящий поэт ей свои стихи читает и даже робеет при этом, — так полыхать, конечно, не стоило, девочка.
И как бы у нее, интересно, все сложилось, если бы не было тогда этого сумасшествия с Аликом? То что Пети не было бы, это точно — Петю она совратила, готовясь к Алику. А был бы потом Гегин, мастер жесточки? Не повела бы она эту гориллу к себе, если бы у нее до
Тут еще следует подумать о том, как переливаются одна в другую эти реальности — Искусство, Любовь, Алкоголь? Не было бы плохоньких Аликовых стихов (то есть Искусства), не возникло бы ее, Нинино, стремление, и не стала бы она пить с Петей ту бутылку вина (см. Алкоголь) и совращать застенчивого мальчика (см. Любовь), и с Виктором бы у нее ничего не было (там же).
Или вот сейчас: не появись эта странная бутылка с пластмассовой пробкой, не займись Нина ее рискованной дегустацией — не вспомнился бы взрыв, устроенный Витей-художником, и все, что было раньше. И теперь хоть зови сюда мамочку Аллу Константиновну, чтобы она своим появлением пролила холодный душ на ее горячую голову, потому что чем дальше, тем больше из одного в другое переливается, и тут хоть с ума сойди или на улицу в холодную ночь беги…
Нина еще понаблюдала за бутылкой — видимо, версия о ее потустороннем происхождении была неверна, содержимое не восполнялось, и, раз так, утром придется держать ответ за выпитое, хотя едва ли тихий Иван Сергеевич поднимет большой скандал, да и не хватится он сразу — побежит с утра на работу, а когда хватится, то промолчит, наверное. Так что можно было особенно и не беспокоиться или, чтобы уж был полный порядок, долить в бутылку воды — пусть думает, что водка выдохлась оттого, что долго стояла. А если выход нашелся, то можно было и еще налить этой мерзкой жидкости, потому что — Нина это установила сегодня со всей определенностью — мерзкая она тогда, когда чуть-чуть попробуешь, а чем больше, пьешь, тем она становится лучше — такой он завлекательный мальчик, этот Алкоголь, чем дольше с ним находишься, тем интересней.
Утром было и вовсе противно, даже вспоминать не хотелось, какие глупые мысли приходили ей в голову (Алик водку телепортировал, и все эти глупые рассуждения о переливающихся реальностях), как глупо она себя вела (на лестницу выходила и даже, кажется, поднималась на чердачную площадку, словно святой дух, как в «Гавриилиаде», мог ее здесь настичь), и воды в бутылку не долила, а теперь что соседям скажешь, если хватятся.
Ни на что, конечно, не надеясь, она скользнула все-таки взглядом по этой замечательной бутылке, когда вышла заварить кофе, и чуть не выронила банку растворимчика: бутылка вопреки всем законам физики была опять едва ли не полна, в ней стало даже больше этой жуткой жидкости, чем было вчера вечером, когда Нина ее только обнаружила. Дела!
Весь день эта проклятая бутылка не шла у нее из головы (Дела сказал он как-то там и не моя вина),хоть беги сию минуту домой и удостоверяйся, что она там так и стоит за столом. Или галлюцинации начались? Сначала Софьюшка под окном стояла, теперь бутылка за столом с полиэтиленовой пробочкой. Но ведь эту бутылку она держала в руках, открывала, наливала из нее. Какая же это галлюцинация? Самая что ни на есть реальность. Ну да, реальность номер пять, мальчик смелый, лукавый, проворный… Да чепуха все это, не было никакого мальчика… Как же не было? Бутылка-то стоит.