sВОбоДА
Шрифт:
Идея понравилась.
Но вскоре служба безопасности раздобыла информацию, что две так называемых арт-группы с провоцирующими названиями «Порви меня» и «Голод (sex) — не дядька» планируют прорваться на сцену во время арии Тангейзера, когда посох в руках Папы Римского зацветет, и устроить там флэш-моб в виде… коллективного полового акта. По сведениям службы безопасности оперный режиссер-модернист и бритый наголо с выкрашенным «под зебру» черепом дирижер оркестра были в курсе готовящейся провокации и не особенно ей противились. Представление собирались посетить послы многих стран. Телекомпания CNN планировала вести прямую трансляцию на весь мир.
Решили не рисковать.
Святослав Игоревич выполнил финансовые обязательства по проекту «Чистый город — чистые люди».
Аврелия перебросила деньги со счета «Линии воды» на счет офшорной фирмы, зарегистрированной Укропчиком на Кипре. Фирма, единственной сотрудницей которой была Укропчик, немедленно расписала деньги по номерным акциям «на предъявителя». Такие акции являлись вполне законным платежным средством в странах Европейского Союза, где пока числилась Греция. Рано утром Укропчик доложила Аврелии, что подписала с местной общиной документ о купле-продаже крохотного необитаемого острова в Эгейском море. На этом — в двадцати минутах на катере от виллы Укропчика — острове не было электричества и прочих коммуникаций, а потому он стоил (по европейским понятиям) не очень дорого. Из-за частокола острых подводных скал подобраться к острову можно было исключительно на легком катере с резиновым днищем, да и то только во время прилива и без гарантий, что скалы не пропорят днище. Остров представлял собой гору, поросшую лесом, с подбородка которой свешивалась белая пенная борода водопада. Комиссия Евросоюза по развитию неосвоенных территорий пришла к выводу, что строительство вертолетной площадки на острове, равно как и любая другая хозяйственная деятельность, нецелесообразны, как по экономическим, так и по экологическим причинам. На острове разрешалось возвести небольшой двухэтажный дом и установить один энергоблок, работающий на дизельном топливе. Аврелия давно положила (точнее он там всегда лежал) глаз на этот остров. В качестве единственного обременения для предполагаемого владельца или арендатора вменялась забота о популяции исчезающего вида тритонов-трубачей. Они весь год вели себя тихо и незаметно, однако в период брачных игр — в конце августа — начале сентября — издавали звуки, которые одни античные авторы принимали за «стон земли», другие — за «плач моря». Аврелия обещала не беспокоить тритонов, вести метеонаблюдения, не строить ничего сверх разрешенного. В купчей указывалось, что за островом ведется наблюдение с европейского космического спутника «Посейдон», отслеживающего экологическую ситуацию в акваториях Ионического, Мраморного и Эгейского морей.
Глядя из окна на идущих по Петровке людей, Аврелия сама удивлялась своему спокойствию. Когда все предрешено судьбой,вспомнила она слова Укропчика, волноваться и переживать по поводу судьбыбессмысленно. Тавтологическому утверждению Укропчика вторила сегодняшняя Большая Темав Сети БТ:
Одна судьба вместить другую спешит, дав власти полчаса.При всем, впрочем, уважении к судьбе Аврелия совершенно не представляла конечной (если она, конечно, существовала) цели происходящего. Неужели высшим силам и впрямь надоела московская вонь, и они, как говорится, без дураков вознамерились превратить столицу России в «чистый город»?
Без дураков не получится, вздохнула Аврелия, разве только без особо вонючих дураков. Ей вспомнилась встреча с психиатром по фамилии Егоров из клиники «Наномед». Он знал ее как уважаемую финансистку — дочь престарелого пациента-маразматика, как Софию — невидимую соратницу из Сети БТ. Не знал ни как Аврелию Линник — генерального директора закрытого акционерного общества «Линия воды», ни как…
Она долго размышляла, в какой ипостаси предстать перед ним. Он был непрост, этот Егоров. Пописывал статейки в научные журналы, возглавлял секцию гипноза во всероссийской ассоциации врачей-психиатров, заседал на международных симпозиумах. Он первый употребил весьма спорный, но укоренившийся в среде врачей данной квалификации термин — «вонь познания».
Термин показался Аврелии грубым,
Аврелия не знала, к достоинствам или недостаткам следует относить перечисленные черты. Она сама была умна, разочарована и цинична. Хотя, не до конца умна. Ее ум упирался в необитаемый, окруженный подводными скалами, остров посреди Ионического моря, как в конечную точку некоего пути, смысл которого был от нее скрыт. Быть может, он заключался в том, чтобы слушать «стон земли» и «плач моря»? Или — смотреть на выползающих раз в год на берег тритонов-трубачей?
Аврелия решила предстать перед Егоровым в своем истинном облике, то есть тому предстояло самому определить с кем — богатой дочерью старого маразматика-пациента, всезнающей таинственной Софией, незнакомой Аврелией, или… ему общаться.
Виртуальный шлейф вони преследовал ее всю дорогу до клиники «Наномед», где работал Егоров. Интересно, сверлила взглядом Аврелия бритый, похожий на дыню, затылок водителя-охранника, он ощущает эту вонь? Или люди с головами-дынями ее не замечают? Водитель не реагировал. Не ощущает, а может, привык, точнее, принюхался, рассудила Аврелия.
Они с Егоровым договорились встретиться в скверике возле «Наномеда», а потом, возможно, выпить по чашке кофе в близлежащем кафе со странным названием «Смеситель». Произнеся это слово, Егоров выдержал паузу, ожидая реакции Аврелии. Она промолчала. Аврелия не сомневалась, что какими бы кранами ни регулировался этот смеситель, ей удастся установить нужную температуру воды.
Ей не понравился вид дожидавшегося ее на скамейке в сквере Егорова. Он был явно с похмелья, небритый, в мятых зеленых штанах с отвисшими накладными карманами. Такие трудовые штаны более приличествовали слесарю или водопроводчику, работающему со… смесителями. На голове — разъехавшаяся пилотка с непонятного назначения, свисающей сбоку кисточкой. Аврелия подумала, что будь она хозяйкой клиники, она бы поостереглась держать такого психиатра.
Однажды Аврелия разбирала вместе с отцом подшивки старых журналов, которые тот зачем-то приносил домой из районной библиотеки, где их безжалостно списывали. Глядя на Егорова, она вспомнила, что в похожих пилотках с кисточками на карикатурах в старых журналах изображались вождь Югославии Тито и генералиссимус Франко. Тито в виде какого-то адского пса с выпученными глазами и огромными клыками жрал из корыта, до краев наполненного долларами (читатели могли это уяснить из символа $ на купюрах). Франко (видимо, по аналогии с Франкенштейном) был на двух ногах, но с гигантской челюстью, хвостом и когтями. Из кармана у него торчали петли, которыми он душил свободолюбивых испанцев. И еще почему-то над ними худой носатой птицей (неужели хотел сунуть клюв в корыто?) кружился президент Франции генерал де Голль.
Аврелия вдруг вспомнила глупый стишок про идущих мимочего-то, но зря,на склоне дня людей, подумала о нынешних властителях России. Они не проходили мимокорыта, а если опускали в него клюв (рыло, морду, хлебало и т. д.), то не зря,потому что зриликорыто задолго до появления его на горизонте.
«Я смотрю, вы отлично подготовились к походу в… „Смеситель“, так кажется? — поинтересовалась Аврелия у Егорова, кивнув на штаны. — Будете менять прокладку?»
«Вы…» — поднялся со скамейки Егоров, поочередно узнав в ней дочь пациента-маразматика, загадочную Софию, незнакомую Аврелию Линник — генерального директора закрытого акционерного общества «Линия воды», и возможно…
В этом, впрочем, Аврелия не была уверена.
Собственная сущность ей самой открывалась редко и неохотно, как тяжелая заржавевшая дверь… куда? Дальше крохотного, окруженного острыми подводными скалами острова она по своей воле не заглядывала.