Свободная любовь
Шрифт:
— Очередная любовь? — Вячеслав Ремезов заглянул в зеленые глаза дочери и увидел, как вспыхнули они изумрудами от его вопроса.
— Нет, папа, это серьезно! — ответила она.
— А помнишь, как в первом классе ты просила меня повлиять на твою учительницу, чтобы та поставила пятерку по физкультуре твоему однокласснику. И ты тоже уверяла меня, что это серьезно, — засмеялся отец.
— Ну, папа, ты бы еще вспомнил, что я говорила, когда мне было три года, — обиделась Марго. — Я по-настоящему люблю этого человека и хочу ему помочь.
— Тогда, дочка, ты говорила то же самое, — расхохотался мэр. — Самое замечательное в тебе, что ты как была
— Было, — засмеялась Марго, припомнив неуступчивого одноклассника, который отказывался с ней сидеть, потому что она отвлекала его от уроков своей болтовней. Потом, уже в девятом классе, он, чтобы доказать ей свою любовь, специально получил тройку в четверти по литературе, хотя знал этот предмет лучше всех.
— Драть тебя нужно было за уши, чертенок. — Вячеслав Ремезов шутливо притянул дочь к себе за уши и поцеловал в свежие розовые щеки. — Но рука не поднималась. Приходишь усталый с работы, голова болит от серьезных проблем, которые необходимо срочно решить. А тут ты с такими милыми и смешными капризами и желаниями, что просто не можешь на тебя сердиться и что угодно готов сделать, лишь бы порадовать тебя.
— Папа, так как же с выставкой? — ласково обнимая отца, прервала Марго его воспоминания. — Сделаешь?
— Куда же я денусь? Ты ведь не отстанешь, — сказал мэр, тая от ее объятий. — Только скажи честно, дочка, зачем тебе это нужно? С тем мальчиком ты хотела сидеть за одной партой. А что на этот раз? Чего добиваешься ты от этого художника?
— Ничего, — попыталась солгать Марго, но глаза своим сиянием выдавали ее.
— Так уж и ничего? — продолжал настаивать отец. — Скажи, а то…
— Я хочу выйти за него замуж, — сказала Марго.
— Да, это в самом деле серьезно, — задумчиво согласился мэр.
Экспозиция живописных работ молодого художника Артура Полетаева открылась в центральном выставочном зале Дома художника ровно через неделю, 28 мая. Маргарита Ремезова, которой в этот день исполнилось восемнадцать, не поленилась прийти к торжественному моменту презентации, где должна была собраться вся городская элита. Как и подобает имениннице, девушка была нарядно одета: новый летний костюм зеленого цвета отличался строгим покроем. Его дополняли белая блузка и белые модные туфельки. Марго специально выбрала строгую одежду, просмотрев современные журналы мод, и теперь, глядя на других женщин, присутствующих на презентации, убедилась, что ее наряд вполне соответствует общему фону и что Артуру будет не в чем упрекнуть ее.
Она скромно стояла у стены, словно не имела никакого отношения к организации выставки, и разглядывала картины художника. Марго даже не стала подходить к нему с поздравлениями, как это делали все, а лишь улыбнулась Артуру издали, кивнув головой в знак приветствия. Нужно сказать, что сами картины ее интересовали мало, и она предпочла
— Поздравляю вас, коллега, — оживленно басил Иван Алексеевич Меркулов, — немногие художники могут похвастаться тем, что их первая выставка проходила в этом зале. А такого торжественного открытия я вообще не припомню, хотя много выставок повидал на своем веку. Удивили вы меня.
— Клянусь вам, Иван Алексеевич, — ответил Артур. — Я удивлен не меньше вашего. Только недавно мне отказали в салоне Дома творчества, а через день позвонил сам директор этого зала и сообщил дату открытия моей выставки. Я даже не поверил, решил, что это розыгрыш. Я не верил до тех пор, пока в мою мастерскую не нагрянули фотографы с аппаратурой — делать снимки для рекламных проспектов и для будущего альбома. Так что я до сих пор ничего не понимаю.
По залу, рассматривая картины, прохаживались приглашенные. Секретарь городского правления Союза художников под руку с женой прошел мимо Марго и остановился перед одной из картин, глазом знатока нацелившись на нее.
— Скоро в нашем Союзе будет пополнение, — заявил он.
Представитель швейцарской картинной галереи беседовал о чем-то через переводчика с директором городского художественного музея. Главный редактор городской газеты разговаривал с ведущим дирижером филармонии, в то время как их жены что-то доверительно обсуждали, с одобрением поглядывая на Артура, скорее всею судача о его внешности. Многие из присутствующих в зале женщин заглядывались на молодого художника, и Марго было приятно то, что ее любимый явно производит на них впечатление.
Вспыхивали молнии репортерских фотоаппаратов, стрекотала кинокамера, но Марго, с тех пор как ее отец стал мэром, приучила себя не смотреть в объектив и делать вид, что она не замечает эту часть публики. Между тем директор выставочного зала направился к Артуру, и Марго напрягла слух, чтобы услышать, что он скажет.
— Извините, Артур, — негромко произнес он, — начало презентации назначено на шесть часов, но мне не хотелось бы начинать, пока не подъедет мэр. Он обещал быть ровно к шести, но, вероятно, его задержали дела. Вы не возражаете, если мы немного подождем?
— Мэр тоже придет? — В голосе Артура было такое изумление, что Марго не удержалась от улыбки.
— Да, — чуть ли не более удивленно проронил директор. — Он ведь главный опекун вашей выставки. Разве вы не знали об этом?
— Нет, не знал, но зачем мэру… — Артур не договорил фразу, оборвав ее. — Я ведь даже не знаком с ним.
— С сегодняшнего дня у нас должна была проводиться выставка работ Марка Шагала, но мэр сам позвонил мне и попросил, чтобы состоялась ваша. Мы уступили запланированную экспозицию Самаре, хотя давно уже ждали ее. Но наш мэр считает, что молодых нужно продвигать в первую очередь, пусть даже в ущерб знатокам и любителям искусства, которые жаждали увидеть работы гениального мастера, — услышав, что Артур не знаком с мэром, директор зала заговорил недовольным, уничижительным тоном.