Свободное падение
Шрифт:
– Я не называла его горячим, – поправила меня Херши. – Так, мальчик средней сексуальной привлекательности. Если я что о нем и сказала тогда, не принимай всерьез. У меня от смены часовых поясов полная каша в голове. Мысли путались.
Она взглянула на Норта. Небрежно, через плечо. Я тоже посмотрела, самым краешком глаза. Норт мыл металлические стаканы, в которых кипятил молоко.
– Кстати, я тебе говорила, что кое с кем встречаюсь?
Это было сказано громче, чем нужно, и предназначалось не только для моих ушей.
Теперь понятно, почему она исчезала по ночам.
– Что, серьезно? – спросила я, изображая удивление.
Херши театрально закивала головой:
– Это может вызвать скандал, потому мы с ним условились все держать в секрете. Но нас
Херши снова поглядела на Норта. Хотела убедиться, что он слышал ее слова. Норт на нас не смотрел, но ее слова наверняка слышал. И не только он, а и все посетители кафе. Херши сама была горячей девчонкой и любила поговорить на такие темы. Произвести впечатление она тоже любила.
– Он учится в Тэдеме? – спросила я.
Херши ответила загадочной улыбкой.
– До назначенного вам времени остается две минуты, – бесстрастно сообщил Люкс.
Бритоголовая принесла нам чашки с кофе. Я отпила глоток и улыбнулась:
– Вкусно. Куда приятнее этого дурацкого чая маття, который я пила здесь в прошлый раз.
Фраза была по-детски глупой и для словесного удара не годилась, но мне было не смолчать. Херши еще раз посмотрела на Норта и потянулась за чашкой.
– Так ты действительно с кем-то встречаешься? – спросила я, когда мы покинули кафе.
– Пожалуй, я неправильно пользуюсь словом «встречаться», – призналась Херши, беря меня под руку. – Вкладываю в него слишком широкий смысл. Правильнее сказать, провожу время и флиртую в разных необычных местах.
Слова Херши меня слегка заинтриговали. Мне почему-то стало противно – тоже слегка. Наверное, я старомодная дура, но даже если ты с кем-то просто флиртуешь, зачем говорить об этом на все кафе? Может, Херши набивала себе цену, поддерживая репутацию горячей девчонки?
Мне невольно вспомнился сон. Все утро я старательно стирала его из памяти. Я видела нас с Нортом на мраморном полу склепа. Снаружи шел сильный дождь. Вспомнив сон, я невольно вспомнила и недавнее поведение Норта в кафе и сильно разозлилась. Я пыталась погасить злость, убеждала себя, что для меня свет клином не сошелся на каком-то Норте. Бесполезно. Меня бесила его двойственность. Наедине со мной он был таким дружелюбным и заботливым, а встретив вместе с Херши, повел себя так, словно впервые видит меня. Почему?
Ответ был очевидным и оскорбительным. Я поняла, почему Норт не хотел, чтобы Херши узнала о наших с ним встречах. Он оставлял право выбора за собой, не желая связывать себя никакими обязательствами. Больше всего я злилась на себя саму. Зачем я согласилась хранить этот секрет? Надо было ему сказать: «А знаешь, придурок, у меня есть идея получше. Вообще перестать с тобой встречаться».
– И все-таки, на каком платье ты остановишься?
Вопрос хозяйки магазина оборвал мой сердитый мысленный монолог. Я так и не могла спросить у Норта: «Да кто ты вообще такой?» Я перемерила шесть платьев: пять из них выбрал Люкс, шестое – Херши. Чудесные платья, которые великолепно смотрелись бы на знаменитостях, а не на шестнадцатилетней никому не известной девчонке из Сиэтла с жуткой фигурой и детскими коленками. Я так и не могла сделать выбор. Херши согласилась на первое же предложенное ей платье: красное, длинное и облегающее, с глубоким декольте и еще более глубоким вырезом на спине. Когда она вышла из примерочной, я боялась, как бы пожилую хозяйку магазина не хватил инфаркт.
– М-да, – в какой уже раз пробормотала я.
Платье, которое сейчас было на мне, меня вполне устраивало. Черное, простое, без всяких лямочек. Я уже хотела сказать хозяйке, что возьму его, но Херши встряла и заявила:
– Она возьмет вон то, от Диора.
За моей спиной на вешалке висело зеленое бальное платье из тафты. Это был выбор Херши. Сама я бы не решилась выбрать такой наряд, сочтя его слишком ярким. Корсаж платья украшали драгоценные камни, а может, стекляшки, их имитирующие. Низ был похож на старинный кринолин – столько слоев тафты туда навернули. Подумав, я решила, что Херши права. Платье хорошо на мне сидело и делало больше похожей на девушку,
Когда я вновь натягивала джинсы, ожил мой «Джемини».
Новое сообщение с Форума!
@KatePribulsky: извини за сегодня. объясню позже. сможешь вечером прийти?
Имя было мне не знакомо, и я полезла в профиль. Все понятно: бритая голова, нос, украшенный сережками. Девчонка, работающая с Нортом. Поскольку ей самой не за что извиняться, послание, скорее всего, пришло от него.
У меня затрепетало сердце, и я снова на себя рассердилась. Ну что я за дура?
Я ответила: «Сегодня не смогу», после чего заблокировала доступ на свою страничку для пользователя @KatePribulsky.
Глава 11
Примерка успела забыться, словно это было не пару часов назад, а на прошлой неделе. После обычных истязаний на практикуме я отправилась в класс когнитивной психологии, плюхнулась на свое место и шумно выдохнула. Завтра будет не только бал-маскарад. Завтра будет передышка. Целых два дня я не увижу Чудовище. Она же – доктор Тарсус.
Пятьдесят пять минут занятий в ее хай-тек-классе были кромешным адом, – кажется, древние так выражались. Меня цепляли не сами занятия и не их формат. Меня цепляла эта женщина. Всякий раз, попытавшись участвовать в обсуждении, я получала от нее по мозгам. Мои комментарии оказывались «близорукими», «ошибочными» или «прискорбно не соответствующими теме». Когда я молчала, она обвиняла меня в «уклонении от дискуссии». Словом, мое положение было заведомо проигрышным.
Я положила «Джемини» в ящичек и достала планшет, чтобы синхронизировать его с темой сегодняшнего занятия. Мы последовательно разбирали устройство головного мозга и сегодня должны были заниматься лобными долями. Рудд с унисмартом в руке ходил между столами, останавливаясь возле каждого. Остроумный, не ставивший никаких барьеров между собой и нами, Кайл Рудман был полной противоположностью доктору Тарсус. Из всех преподавателей он шел у меня на первом месте.
– Мы что, уже переходим к третьей главе? – спросил чей-то испуганный голос.
– Не-а, – по-мальчишечьи ответил Рудд, останавливаясь перед моим столом. – Мы еще пару деньков попасемся на тучных нивах второй главы. А сегодня мы возьмем тайм-аут и поговорим о ваших экзаменационных работах. – Он потянулся к моему унисмарту. – Так, Рори. Если не ошибаюсь, у тебя САП?
У меня пересохло во рту. Я знала: Рудд спрашивает о названии моей темы, но сама постановка вопроса погнала у меня по спине полчища мурашек. Внутренний голос я не слышала с той ночи в амфитеатре, но постоянно думала о нем. Я всерьез сожалела о сделанном выборе. Надо было послушаться Люкса. Стоило мне взяться за журнальную статью или какой-нибудь отчет об исследованиях, меня охватывала противная, липкая неуверенность. Я сомневалась в правильности исследований, старалась найти в них слабые места. Мне с детства вдалбливали, что исследования делаются серьезными, ответственными людьми, которые обязательно проверяют и перепроверяют свои результаты, прежде чем о них говорить и писать. Оказалось, это далеко не так. А про теоретиков вообще помолчу. Они лишь «выдвигали теории». Я натыкалась на рассуждения о том, что удаление синаптических связей в лобных долях способно вызывать слуховые галлюцинации. И нигде никаких практических подтверждений. Научные авторитеты как-то ловко это обходили, словно существование теорий и так все подтверждало. И это писали не в учебниках для младших классов, а в серьезных научных публикациях. Иногда мне казалось, что Сомнение – штука куда более сложная и что о каких-то его особенностях сознательно умалчивается. Может, потому Люкс и предлагал мне взять другую тему, а не САП? Может, это гениальное приложение заранее знало, что я отреагирую подобным образом? Мне становилось не по себе от всезнайства Люкса. И еще. Буквально во всех источниках я натыкалась на один и тот же факт. Оказывается, есть люди, особо предрасположенные к тому, чтобы слышать голос. Им трудно, а то и невозможно заглушить его в себе. Неужели я одна из них?