Свободное падение
Шрифт:
Молчание.
– Это говорит о том, что террористы и бандиты почему-то переориентировались с нападений на собственность на нападения на людей. Почему это так? Может быть, потому что кто-то платит им за неприкосновенность собственности?
Снова молчание.
– Тенденция снижения роста инцидентов, связанных с ресурсодобычей, не подтверждается общей тенденцией к росту насилия в регионе. Я здесь не так много времени, но меня уже пытались убить дважды. Один раз взорвали начиненную взрывчаткой машину у отеля, другой – обстреляли конвой, в котором я ехал. Мне удалось получить у русских пусть и неполные, но все же данные, которые я считаю достоверными. За последние четыре месяца количество террористических
– И что ты предлагаешь? – спросил Брифс.
– Я предлагаю для начала понять, что объекты, которые мы охраняем, находятся не в безвоздушном пространстве. Они находятся на территории государства Россия, и мы должны считаться с этим. Мы должны понимать, что перед нами разворачивается общественный конфликт, который может привести к настоящей бойне. Мы не сможем остаться в стороне от него – в лучшем случае нам придется иметь дело с победителем. В худшем – мы увидим перед объектами разъяренную толпу, намеревающуюся все разгромить. Я призываю всех вспомнить опыт Сирии – мы помогли победить тем, кого считали правыми в этом конфликте, но сразу после этого они начали обстреливать танкеры и врываться на нефтеперегонные заводы. Здесь это может быть еще хуже. Я полагаю, пришло время определиться и поставить на ту лошадку, которая приведет нас к победе.
– Эй, Эл, ты правила забыл или как?
– Нет, не забыл. Но правила можно истолковывать по-разному. Да, мы не имеем права вмешиваться, все, что мы можем, – это охранять либо неподвижные объекты, либо подвижные. Но я призываю вспомнить, что в наших руках есть деньги, и немалые. Те, которые нам выделяют на улаживание вопросов. И те, которые мы платим не тем, кому надо.
Молчание. Все прекрасно понимали, о чем идет речь, но об этом было не принято говорить. Даже намеками.
– Эл, а кто придет к финишу первым, какая лошадка? Уж не русские ли?
– А почему бы нет?
– Почему?! – насмешливо сказал Брифс. – Знаешь, я так-то ничего не имею против русских, некоторые из них даже работают у меня. И ты крутой парень, вопросов нет. Но русские в целом… брат, да это же п…ц какой-то. Сколько я вижу, столько удивляюсь – они не способны даже защитить себя. Да чего там – они и работать-то нормально не могут. Постоянно какая-то хрень. Нет, на русских ставить нельзя.
– Ты ошибаешься.
– Алекс, – вежливо сказал Бирн, – ты здесь недавно. Возможно, ты просто многое забыл, а возможно, тут что-то сильно поменялось. Но факт остается фактом – на русских ставить нельзя. Их осталось совсем немного в регионе, большая часть бежала отсюда. Откровенно говоря, было бы хорошо взорвать пустующие дома, но нам никто это не даст сделать. Русские так и не смогли сформировать свою самооборону. Многие русские работают на представителей диаспор, и их это вполне устраивает. С русскими все кончено.
– Нет, если мы им поможем, – упорно сказал Сэммел, – не все кончено. В конце концов мы должны встать на правильную сторону. Что мы хотим – чтобы тут воцарился ваххабизм, так, что ли? Чтобы тут был Ближний Восток, только со снегом вместо песка?
– Он уже воцарился, Эл! – с насмешкой сказал Брифс. – Добро пожаловать в реальный мир. Весь континент превращается в одну большую-пребольшую помойку, и все, что мы можем…
Звякнуло стекло.
– Снайпер!
– Снайпер, ложись!
Сэммел, не торопясь, отошел от доски, обернувшись, посмотрел на кратер в стене. Промах, инчей на двадцать… чертов придурок. Скорее всего, из-за стекла, мало кто из армейских снайперов умеет стрелять через стекло. Когда начинается их работа – все стекла в городе уже бывают выбиты.
Кто-то, подобравшись
После того как стало понятно, что пославшего им привет неизвестного снайпера обнаружить не удалось, все собрались в холле, готовясь разъезжаться. Веселое осознание того, что ублюдок промахнулся, сочеталось с мрачным пониманием того простого факта, что ни о чем договориться не удалось. И если бы не тот выстрел снайпера – вполне возможно, дело закончилось бы еще более жестким выяснением отношений. Пусть даже и на словах, без драки – здесь все знали цену словам. Со слов начинались трагедии.
Выходить пока было нельзя – не дали сигнал о том, что безопасно, специалисты заканчивали установку экранов [52] на случай, если снайпер попытается еще раз. Сэммел мрачно подумал, что, если сейчас машине со взрывчаткой или смертнику удастся прорваться к отелю, они все тут разом и лягут. И правые, и неправые… да сейчас один хрен не разберешь, кто прав, а кто – нет. В том-то и сволочная сущность этого времени: сразу и не скажешь, где добро, а где зло.
– Эй, морпех…
52
Матерчатые экраны, что-то типа занавесей, чтобы лишить снайпера обзора. Можно видеть при визитах президентов и тому подобных мероприятиях.
Сэммел обернулся. К нему шел Дейв Касински, он представлял здесь «Академи», бывший легендарный «Блекуотер», вотчину не менее легендарного Эрика Принса, первопроходца на рынке частных армий, начинавшего еще в Ираке. Касински был выходцем из третьего отряда морских котиков, US Navy Seal, которые по определению были выше в иерархии, чем морские пехотинцы. Морские пехотинцы считали весь свой Корпус войсками специального назначения. Морские котики были с этим не согласны – но «кожаным затылкам» было плевать на их несогласие, кроме того, Сэммел служил в спецназе морской пехоты в Кандагаре и несколько лет участвовал в «черных операциях», то есть он мог считать себя по меньшей мере равным котикам. Касински в споре наверху не участвовал, сидел и отмалчивался, но о том, какую позицию он занимает, вопросов не было. «Академи» уже давно участвовала в самых грязных играх, а Касински наверняка считал Сэммела чертовым выскочкой. Кроме того, положение обязывает, как говорится… между ними стояли и те тысячи драк между морскими пехотинцами и котиками по всем базам и инсталляциям ВМФ США.
– Рад тебя здесь видеть, – сказал Сэммел с интонацией дешевой шлюхи, отирающейся у базы Субик-бей.
– Взаимно…
Касински вертел в пальцах какую-то штуку, несколько гладких каменных пластин на шарнире. Это была чисто русская привычка – они называли это «четки», хотя никакими четками это не было, четки совсем другие.
– Твои боссы знают, что ты тут творишь? – спросил он, присаживаясь рядом.
– Наверное, это дело между мной и моими боссами, но никак не между тобой.
– Да нет…
Игрушка мелькала в пальцах, подобных пальцам опытного картежника
– Давай начистоту, парень…
– Начистоту?
– Да… нет вопросов, твоя фирма на взлете, вы отхватили самый жирный кусок по России, и сейчас ты самая большая и жирная обезьяна здесь. Но ты должен думать и о других, верно?
– То есть?
– То, что говорил Найджел. Просто он не выразился четко и откровенно… в силу его гребаной британской вежливости. А я скажу тебе прямо – твои эскадроны смерти губят весь бизнес целиком, а не только твой кусок. И не думай, что мы будем просто так это терпеть.