Свободное радио Альбемута (сборник)
Шрифт:
— Почему же?
— У нас есть основания считать, что в записи «Давай поиграем» заключена информация, выражающая враждебные правительству настроения, каковая информация введена в запись вами, Садассой Арампров, а возможно, и иными лицами. Впрочем, мы воздерживаемся от окончательного обвинения впредь до изучения записи, которое должно предварить запуск диска в производство. Если мы не обнаружим ничего предосудительного, вы сможете тиражировать пластинку и пускать ее в продажу. Но если экспертиза покажет…
— Занавес
— Что, простите?
— Железный занавес, — сказал я.
— Что вы имеете в виду, мистер Брейди?
— Ничего, — ответил я. — Просто я уже устал от подозрительности, постоянной слежки и обвинений. От всех арестов и убийств.
— О каких убийствах вы говорите, мистер Брейди?
— Я говорю о попытках убить меня, — сказал я.
Она рассмеялась.
— Вы очень взвинчены. Не следует так волноваться. Знаете, что вас может убить? Близость с этой Арампров, тем более в ваши годы. Последнее медицинское обследование показало, что вы страдаете от повышенного кровяного давления. Обследование проводилось в клинике после…
— Повышенное давление было связано с…
Я замолчал.
— С чем?
— Не стоит об этом.
Вивиан выдержала паузу и продолжала тихо и спокойно:
— Спутник больше не придет вам на помощь, мистер Брейди. Он уничтожен.
— Знаю, — кивнул я. — Вы говорите о внеземном спутнике? Да, русские его уничтожили. Об этом говорили по телевидению.
— Теперь вы остались в одиночестве.
— Что вы хотите сказать?
— Вы и сами знаете.
— Право, не знаю, — выдавил я из себя. Эта вынужденная ложь унижала меня и далась мне с большим трудом. — Мне казалось, что официальная позиция США состоит в том, что — какую там чушь передавали? — ах, да, «это был старый американский спутник, давно выполнивший свою задачу». Или что–то в этом роде. Просто бесполезный спутник вполне земного происхождения.
— Это говорилось до того, как русские его сфотографировали.
— Ах так, — я послушно кивнул. — Стало быть, сейчас бытует другое мнение.
— Нам отлично известно, что это за спутник, — сказала Вивиан.
— Так зачем вы его уничтожили? Надо быть совершенно безрассудным, чтобы послать сигнал на уничтожение этого спутника. Я вас не понимаю. Вы не понимаете меня, а я — вас. По мне, вы безумны. — Я замолчал. И без того было сказано слишком много.
— Вы хотите, чтобы внеземной разум управлял вами? Командовал? Хотите быть его рабом?
— Сами–то вы кто, госпожа Каплан? — спросил я. — Разве «дановцы» — не просто–напросто роботы, слепо подчиняющиеся приказам и слепо обращающие в таких же роботов тех, кто еще свободен, кто еще не подчинен целиком и полностью воле вождя? И какого вождя!..
— Прощайте, мистер Брейди, — сказала Вивиан Каплан.
Дверь за ней захлопнулась.
Все, моя голова в петле. Так же было с Филом. Он клюнул на один прием,
Теперь у них есть основания арестовать меня в любой момент. Впрочем, они всегда могли это сделать. Тем более что наши разговоры в баре «Ла Пас» записаны. Да и вообще конституционные права давно уже не соблюдаются — в подобных случаях всегда объявляли о наличии угрозы национальной безопасности. К дьяволу! Спутник уничтожен, терять больше нечего — и я ни о чем не жалел.
В моем мозгу шевельнулся огневик — я ощутил его присутствие. Значит, он еще жив. Не покинул меня. Он в безопасности.
Вивиан ошибалась — я не одинок.
Глава 27
Садассу я встретил в апельсиновой роще в Пласентии. Мы гуляли, взявшись за руки, и вполголоса разговаривали. Возможно, нас подслушивали, а возможно, и нет. Так или иначе, мы должны были поговорить, ведь я не мог не рассказать ей обо всем, что произошло со мной.
Но сначала хотел сам кое–что спросить у нее.
— Хотя спутника уже нет, — говорил я, — все равно время от времени я вижу какие–то цветные картины, как будто передачи со спутника не прекратились. Похоже, это имеет отношение к… — Я замолчал, так и не упомянув о Пинки.
Теперь я видел какую–то дверь, причем она имела пропорции, которые древние греки называли золотым сечением и полагали совершенной геометрической формой. Дверь эта появлялась перед моим внутренним взором неоднократно, на ней были начертаны греческие буквы. А однажды, к своему изумлению, я увидел, как из–за этой двери в наш мир выходит Пинки, но не обычный Пинки, а огромный и свирепый, как тигр. Пинки, брызжущий энергией и здоровьем.
Я рассказал Садассе об этой двери, и она молча внимала мне, кивая головой. Потом я описал ей то, что мне удалось разглядеть за дверью — неподвижный ночной пейзаж, спокойное черное море, небо, край острова и — как это ни удивительно — застывшую фигуру обнаженной женщины, стоявшей на песке у кромки воды. В женщине я узнал Афродиту. Мне приходилось видеть немало фотографий греческих и римских статуй этой богини. Пропорции, красота, чувственность фигуры не давали поводов для сомнений.
— Ты видишь последний уходящий образ любви — теперь, когда исчез спутник, тает и образ, — печально сказала Садасса.
— Там мой мертвый кот, — заметил я.
— Это далекий край, — продолжала Садасса, — страна, от которой мы теперь отрезаны. Еще несколько дней — и видения прекратятся, ты больше никогда этого не увидишь. — Она рассмеялась, однако в ее смехе не было радости. — Похоже на послесвечение экрана, когда выключаешь телевизор. Остаточный заряд.
— Я не перестаю думать, что должен быть способ попасть туда, — сказал я.
— Такой способ существует.