Свободные
Шрифт:
Взгляд блондина прожигает меня насквозь, сканирует, исследует и сверкает, как яркое пламя, а я терплю. Жду, пока он насладится, стиснув зубы и руки. Не шевелясь. Не дыша.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, - наконец, шипит Дима и с такой силой сжимает мои плечи, что я морщусь от боли. – В твоей голове красивые картинки, герои, удача. Однако в реальности нет таких идиотов, которые бы с легкостью и без труда купились на твои дешевые россказни! Если ты считаешь иначе – ты дура.
– Я не понимаю тебя!
– Тебе захотелось испытать удачу? – в его глазах неистовая дикость. – Что ж, Зои, мы именно так и поступим.
Блондин
– Одна пуля. Всего лишь одна! И если тебе повезет – вы уйдете отсюда живыми.
– Что! – вспыхиваю я и резко подрываюсь на ноги. – Не трогай его!
– Его? – блондин вдруг скалит зубы, вытаскивает одну за другой серебряные, блестящие пули, и холодно переспрашивает, - его?
И тогда я неожиданно понимаю, что опасность грозит отнюдь не Саше, а мне. Дима со свистом поднимает пистолет, целится, а я просто жду. Невольно перевожу взгляд в сторону голубоглазого незнакомца, вижу, как с силой стиснуты его зубы, как на гладко выбритых щеках выделяются острые скулы, и вспоминаю вчерашний день. Теплый ветер. Странное спокойствие. Умиротворение. Почему сейчас он вновь не может меня спасти? Наконец, парень поднимает свой сосредоточенный взгляд. Мы долго смотрим друг на друга, и дышать становится совсем невыносимо. Я буквально задыхаюсь. Стискиваю кулаки в руки и поджимаю дрожащие губы. Что если я умру? Что если это мои последние мысли? Последние мгновения?
Хочу подумать о маме, но не успеваю. Звучит выстрел, и все в этот момент исчезает: в момент, когда я, действительно, осознанно прощаюсь с собственной жизнью. Однако меня пробивает лишь волна дикого ужаса, но никак не титановая, острая пуля. Растеряно хватаюсь пальцами за живот, поднимаю взгляд на Диму и вижу, как он холодно улыбается, едва пошевелив уголками губ.
– Я рассмотрю твое предложение, – шипит он, искажая собственное лицо гримасой скуки и тоски. – Но учти, когда-нибудь удача от тебя отвернется.
Не могу поверить в то, что слышу. Ошарашенно разглядываю все свое тело: талию, руки, ноги и едва сдерживаюсь от истошного, безумного крика.
– Теперь ты – моя собственность, - он подходит ко мне и хватает за руку так властно и резко, что я непроизвольно вскрикиваю.
– Отпусти, мне больно. – Мой голос слабый, беззащитный, и я жалуюсь очень-очень тихо, осознавая, что Диме абсолютно плевать на все мои чувства. Он вправе делать что угодно, и от данной мысли голова идет кругом, а глаза наполняются непередаваемым ужасом, словно я только что совершила нечто непоправимое и ужасное. Поднимаю голову, вдруг встречаюсь взглядом с синими глазами незнакомца, и чувствую, как много лютой опасности они в себе кроют. Парень стоит в угольном, идеальном костюме, не двигается, будто ждет, что я испарюсь, окажусь лишь сном в его серой, страшной реальности. Но никто из нас не исчезает. Я смотрю на него и буквально кричу: пожалуйста, пусть он меня отпустит, пусть прекратит делать мне больно. Но синие глаза незнакомца полны мнимого равнодушия. Он не двигается, не помогает мне. Лишь осматривает пальцы, крепко сжимающие мои запястья с такой грубостью, что их сводит, и сильнее, жестче стискивает зубы.
–
Могу поклясться, что сейчас он кривит губы, что ему хочется прикоснуться к моей шее, он смотрит на нее, сканирует ее, и я ощущаю каждым нервом его горячее дыхание около мочки моего уха. И я не двигаюсь. Продолжаю испепелять взглядом голубоглазого незнакомца, испытывая дикий ужас и чувствуя, как глаза покрываются мутной пеленой. И когда мне кажется, что губы блондина вот-вот коснутся моей кожи, он отстраняется и говорит:
– В обойме не было пуль.
– Ошарашенно округляю глаза и собираюсь сказать хоть что-то но не нахожу в себе сил. Вижу этот дикий азарт, эту нескрытую тень удовольствия, влечения, и уязвленно прикусываю губы.
– Ты второй раз спасаешь ему жизнь, а он даже не колыхнулся в твою сторону. Заметь, Зои, связаны у него руки, но не заклеен рот.
Когда все уходят, я не могу пошевелиться. Прокручиваю в голове произошедшие события, и не могу поверить в собственные же мысли. Меня пытались убить? Я встретила синеглазого парня из бара? Сашу жестоко избили? Пуль в обойме не было? Вопросы хаотично заваливают мое сознание, будто толстенные кирпичи, а я только и делаю, что тупо моргаю глазами и не двигаюсь, стараясь привыкнуть к новому ощущению: к уязвимости. Как бы плохо мне не было в прошлом, мама всегда могла меня защитить. Но здесь – здесь никому нет до меня никакого дела, а даже если бы и было – какая разница? В любом случае, пострадают все без исключения.
Вдруг слышу стон и стыдливо оборачиваюсь. Саша едва шевелится. Падаю перед ним на колени, морщусь и аккуратно поправляю его окровавленный, прилипший к шее воротник.
– Эй? – мои руки трясутся. – Сейчас я увезу тебя отсюда, слышишь?
– Он покачивает головой, стонет, а я внезапно вижу, как сквозь кровавые разводы из его глаз просачиваются тонкие, прозрачные линии. – Нет, перестань!
– слабо прошу я и крепко сжимаю его плечи. Затем развязываю за спиной руки и вновь повторяю, - я увезу тебя, Саш! Все хорошо!
Но мне самой едва верится в собственные же слова. Покачиваясь, выбегаю из амбара, ищу Ярослава, но вижу лишь одну пустырь и раздраженно хватаюсь пальцами за лицо.
– Черт.
Кружусь вокруг себя и всеми недрами своего тела ощущаю дикую панику: что же мне делать, сумку я оставила в машине. Сердце дико стучит, рвется из груди. Я смахиваю с глаз пелену, стряхиваю с рук ужас и пытаюсь придумать план. Но какой план? Как мне быть? Тело сгибается, будто на него падает серое небо, а я слабо покачиваюсь, едва не свалившись без сил на сухую землю. Туман рассеивается, адреналин отступает. И теперь я понимаю, что со мной случилось. Почему в крови мои руки, почему Саша не шевелится, почему я одна стою посреди заброшенного, сверкающего золотыми колосьями, поля. И только одно не дает мне покоя: что теперь делать и как с этим смириться.
Я решительно выбегаю на главную дорогу, вытягиваю руку и жду до тех пор, пока на обочину не съезжает красная Хонда. Тут же подлетаю к окну. Вижу за рулем худую, рыжую женщину и скрещиваю пальцы: лишь бы получилось, пожалуйста! Она опускает стекло и бодро кивает:
– Садись!
– Мне нужна помощь, - выпаливаю я. – Мой брат, его избили, и...
– Пожалуй, теперь женщина замечает кровь на моих руках, порванный край юбки, грязь, пыль. И происходит то, чего стоило ожидать: она жмет на газ, и, не поднимая стекла, срывается с места. – Эй!