Свободные
Шрифт:
– По теории вероятности, хотя бы ты должна была избежать похожей участи.
Не уверена, что голос реальный. Скорее всего, я просто сошла с ума. Ударилась виском обо что-то тяжелое и навсегда утеряла способность адекватно мыслить.
– Скажи, что это хитроумный план. Скажи!
Нет, я все-таки не рехнулась. Ошарашенно распахиваю глаза и закрываю ладонями рот в жалких попытках удержать крик. Не может быть!
– Соня? – мои плечи невольно содрогаются. Я смотрю на это загнанное в угол худощавое, растрепанное существо, и вжимаюсь в ледяную
Девушка выглядит ужасно. Я кидаюсь к ней, несмотря на страх, крадущийся к сердцу, хватаю за костлявую руку и ужасаюсь, заметив кровоточащие следы от шприца. О, нет! На моих глазах слезы. Порывисто вытираю их и вдруг обнимаю девушку, прижимая к себе изо всех сил.
– Ты жива! Что они с тобой сделали? Соня!
– мой голос тает с каждым сказанным словом. Блондинка сильно похудела. Лицо испачкано. Одежда порвана. Около вен большие подтеки, ранки, и они сочатся, будто совсем недавно к ней приходили брать кровь. Ощупываю ее и всхлипываю, - какой кошмар, боже, как ты? Ты меня слышишь?
– Конечно, слышу, - мямлит девушка. Она улыбается, и ее вспотевшее лицо молодеет, словно эти несколько недель не отняли годы ее жизни. – Ты пришла за мной? У тебя есть план? Нас спасут? Зои, нас спасут?
Слова вдруг исчезают. Я смотрю на Соню, на то, как прижаты к груди ее худые ноги, как блестят глаза, и порывисто покачиваю головой.
– Что? – хрипит она.
Легкие сжимают невидимые, колкие силки. Я знаю, мне не пошевелиться, но блондинке, кажется, больше нечем дышать. Она резко закрывает глаза и хватается руками за волосы.
– Послушай!
– молю я, ощущая дикую вину, усталость, гнев, ужас. Чувства смешиваются, и я начинаю сходить с ума, разрываемая ими на части. – Мы что-нибудь придумаем! Андрей не бросит меня, - качаю головой, - он меня найдет. Найдет!
Блондинка не отвечает. Сворачивается в клубок на грязном, дырявом матрасе, а я цепенею с мокрыми от слез дорожками на щеках. Звуки испаряются. Поднимаюсь на ноги, иду к окну и, ожидая увидеть бесконечную, неисчерпаемую пустоту, замираю, вдруг столкнувшись лицом к лицу со зданиями центральной улицы. Что это? Как такое возможно!
– О, боже мой.
Тело пронзает судорога. Я беззащитно обхватываю себя руками за талию и понимаю: нас ищут в совсем другом месте. Нас не найдут. Андрей говорил о базах за городом, что вполне логично и оправдано. Кто же станет искать пропавших девушек в самом сердце Питера?
Сжимаю в кулаки руки и вновь смотрю на Соню, пытаясь излучать уверенность, пусть сама внутри и сгораю от страха. А что еще остается? Надо верить! Просто верить и все!
– Мы выберемся, - чеканю я. – Слышишь? Еще совсем немного, и ты будет свободна!
– Свободна?
– рявкает Соня, распахнув карие, злые глаза, - посмотри на меня! На это место и на свои дрожащие колени! Я думала, ты пришла спасти нас! Думала, все позади! Но нет, нет!
Девушка начинает рыдать, а я зажмуриваюсь, упрямо сдерживая в себе все эмоции, все слова и крики. Что же теперь делать? Как ждать
Массивная, скрипучая дверь распахивается, едва я думаю о том, как было бы прекрасно поджечь ее взглядом. Удивленно вскидываю брови, чувствую, как в груди загорается надежда, однако затем вижу неприятное лицо мужчины. Кажется, именно он вчера вечером связал мои руки. У незнакомца куча шрамов, борода и кривые, пожелтевшие зубы.
– Ты! – подмигивает он мне. – Босс хочет потолковать.
Софья вжимается в стену. Ее нижняя губа трясется, и мне кажется, девушка боится всего, что может последовать за приходом гостей. От этих мыслей вспыхивает все тело. Как же так? Как они могли? Боже, это немыслимо!
– Идем! – приказывает мужчина и выталкивает меня в коридор.
Тут мало света, однако он мне и не нужен. Достаточно того, что я слышу. От этих глухих звуков съеживается все тело, содрогается каждый нерв. Я бреду мимо рабочих отсеков, где за ширмой стонут девушки, мужчины, и рассеяно кусаю губы. В какой-то момент, мне на глаза попадается столик с использованными, грязными шприцами, и я решаю больше не поднимать взгляд. Просто смотреть себе под ноги.
В здании есть лифт. В отличие от ободранных стен, он выглядит достаточно новым и чистым. Слежу за тем, как мужчина нажимает на двадцать пятый этаж, и испуганно сглатываю. Что будет дальше? Чего мне ждать? Я вдруг ощущаю себя настолько беспомощной, что хочется разреветься прямо здесь. Однако нечто не позволяет мне сломиться. Не знаю, что именно.
Может, мысли о матери, а, может, мысли о той надежде, в которую она слепо верила.
Дверцы распахиваются. Мужчина обхватывает мой локоть толстыми пальцами и идет вперед, хромая на правую ногу. Надеюсь, это я повредила ее, когда пыталась спастись.
У Болконского нет личного кабинета. У него есть личный этаж. Целый ряд стен снесен под студию, и в центре этой пугающей пустоты притаился длинный стол. На нем лампа. Стопка книг. Позади - шикарный вид на Санкт-Петербург. И первый мой порыв кинуться прямо в окно. Вдруг заметят!
– Как странно, порой, видеть то, чего не видят другие.
Оборачиваюсь.
Валентин Болконский – прекрасно одетый, начесанный и самодовольный – идет ко мне, скрепив руки за спиной. Он не удостаивает меня взглядом. Неожиданно проходит мимо и останавливается только перед стеклянной преградой, отражающей его лицемерное лицо.
– Мы можем видеть всех, кто находится внизу, а они нас - нет.
– Я хочу вернуться домой, - неожиданно твердо произношу я. Понятия не имею, что на меня находит, но я вдруг ощущаю себя сильной.
Болконский удивленно оборачивается.
– Что прости?
– За мной придут!
– За всеми должны были прийти.
– На этот раз вы связались не с тем человеком!
– Ты имеешь в виду Теслера? Хороший был парень.
– Был? – через меня проходит разряд электрического тока. Я непонимающе хмурю лоб и пошатываюсь назад. – Что вы имеете в виду?