Свободу медведям
Шрифт:
Затем я услышал, как скорость падает до первой. На изгибе Z — направлялся ли он ко мне, стоящему у обочины? Или это просто фара слепила меня?
— Проклятый Графф! — закричал он, и зверь исторг из себя плевок.
— О, Зигги! — воскликнул я; я мог бы поцеловать его блестящий шлем — только это был не шлем. Это был голый купол, круглый как луна, такой же голый, как в вечер его побега. Холодный, как пистолет.
— Проклятый Графф! — повторил Зигги и попытался рывком сбросить обороты.
— Зиг, они блокировали дорогу у Санкт-Леонардо!
— У тебя блокированы мозги, — сказал он. — Дай мне проехать.
— Зигги, ты не можешь ехать дальше. Тебе нужно спрятаться.
Он опустил ногу, я выбил его из равновесия, поэтому ему понадобились обе ноги, чтобы удержать мотоцикл.
— Проклятый Графф! От тебя одни неприятности! Слюнтяй, испортивший эту девчонку!
И он с усилием выровнял мотоцикл, саданув ногой по стартеру. Но я помешал ему.
— Зигги, они устроили тебе засаду! Тебе нельзя ехать.
— Так у тебя есть план, Графф? — выкрикнул он. — Я бы хотел выслушать твой план, чертов Графф!
Нет, никакого плана у меня не было. Конечно, не было.
Но я сказал:
— Ты должен заглушить мотоцикл. Отвести его в сады и затаиться там до утра.
— И это план? — взвился он. — Разве ты хоть раз придумал что-то дельное, Графф? Даже до того, как смазливая девчонка отняла у тебя последние мозги, ты не придумал ни одного мало-мальски стоящего плана.
И он попытался высвободить руль из моего захвата, но я прижал его ноги к мотоциклу, чтобы он не мог нажать на стартер.
— Ни одного разумного плана, проклятый Графф! Ни одного великого замысла — ничего стоящего, пока ты держишься за бабью юбку!
И он развернул мотоцикл, резко рванув руль и приподнявшись на каблуках. Но я по-прежнему прижимал его ногу, не давая ей надавить на стартер.
— Безмозглый, серенький Графф! — заорал он. — У тебя в голове одна труха!
И он качнул переднее колесо, нацелив его вниз по склону. Потом толкнул и покатил своего зверя; я ухватился за карман с клапаном на его охотничьей куртке и побежал рядом.
— Истерия из-за девственной плевы! — выкрикивал он. — Эх ты, Графф!
О, он не сдавался, он продолжал упорствовать, и мотоцикл катился теперь вниз; он пытался найти сцепление, пытался высвободиться из захвата, чтобы рвануть вперед на своем звере.
— Ты всегда все портишь, Графф! — неожиданно спокойно сказал он.
Но я не мог больше удерживаться. Я вскочил на место позади него, и мотоцикл качнулся в сторону. Я навалился ему на спину, но он не откинул подножки для заднего седока. Он явно намеревался уехать один.
Я почувствовал, как он нашел сцепление.
Но я ему помешал: перегнувшись
Обороты не удерживались ни на одной передаче. Слегка наклонившись вперед, наш разъяренный зверь двигался сам по себе. Мы летели в свободном скольжении, свет фар бежал впереди нас; мы катились по инерции с выключенным мотором — тихие брызги гравия разлетались в разные стороны, тихое шуршание покрышек несло нас вниз. Мы не производили ни звука.
Неужели даже пчелы не слышали нашего приближения?
Этот S-виток, потом следующий, едва различимый из-за мчащейся быстрее стрелы ночи по сторонам.
— Подвинься на заднее сиденье! — крикнул Зигги. — Я должен поймать сцепление.
Но спуск оказался слишком крутым; я всем весом навалился на него, на бензобак. И в тот момент, когда я попытался отодвинуться, на нас неумолимо надвинулась третья кривая S.
— Ну же, Графф! — заорал он. — Ты не способен даже на это, проклятый слюнтяй!
И он щелкнул ручным сцеплением; я нашел пальцами ног маленький рычажок, но он не шевельнулся.
Шарящий свет фары выхватывал перед нами выбоины и ухабы разбитой дороги, резко возникшие заросли деревьев и бездонный котлован — холодное, умиротворенное ночное небо, а через бесчисленное число виражей — ангельский городок внизу. Все это надвигалось на нас словно из криво установленных кусков зеркала.
— Это твоя работа, Графф, — почти беспечно произнес он.
Мои пальцы на ногах скрутило от боли, но рычаг переключения скоростей издал неожиданный скрип; мотор выстрелил как пушка и заржал лошадью, и я почувствовал, как меня бросило на спину Зигги, я попытался сползти вниз. Передний амортизатор издал шипение; мотоцикл оживал.
Зигги съехал слишком далеко вперед, чтобы он смог отодвинуться назад; тяжело громыхая и вихляя, мы огибали верхнюю часть бесконечной S, но наше скольжение немного замедлилось.
— Это вторая, — сказал Зигги. — Найди мне первую, чтобы затормозить.
Впереди нас изогнулось основание S; мотоцикл вставал на дыбы и подскакивал на краю обочины, но мы ухитрялись не съехать с дороги. Мы держались, и Зигги сказал:
— Первую скорость, Графф. Теперь первую!
И мои пальцы задвигались снова, давя на рычаг: мне кажется, я почувствовал, как он пришел в движение. А Зигги крикнул:
— Не выжимай сцепление, Графф! Держи его все время, Графф!