Свободу медведям
Шрифт:
Водитель залпом опрокидывает коньяк, большая часть которого попадает ему в нос, его глаза мутнеют. Он отрывается от выреза платья Хильке, приходит в себя и, успокоившись, касается плеча Хильке.
— О, прошу прощения, — говорит он и снова отвешивает кивком комплимент Зану.
Зан трет окно.
Ленхофф тарабанит по крыше такси, распахнув дверцу водителя, он жмет на сигнал.
С поразительным проворством водитель находит необходимую мелочь официанту, дотрагивается снова до плеча моей матери и прячет в шарф свой подбородок. Официант придерживает
Ленхофф, должно быть, продолжает спешить. Такси совершает круг по Баллхаузплац, натыкается на бордюр и отскакивает от него. Затем стремительно удаляющаяся сквозь снег машина кажется более медленной и спокойной.
— Я тоже хотел бы водить такси, — говорит Зан.
— Это довольно просто, — кивает официант. — Нужно только научиться водить машину.
И Зан заказывает миску горячей винной похлебки. Одну миску и две ложки. Хильке морщится из-за специй, Зан недоволен недостатком кардамона и избытком гвоздики. Официант наблюдает, как ложки соревнуются друг с другом.
— Мне следовало принести вам две миски, — говорит он.
Но тут Зан слышит хорошо известный ему сигнал — новости Радио Иоханнесгассе. Он придерживает своей ложкой ложку моей матери, чтобы та не стучала ею о миску.
Международные новости:поверенному в делах Франции в Риме, месье Блонделю, по слухам, нанесено неслыханное оскорбление от графа Чиано; Энтони Эден оставил то, чем он занимался.
Новости Австрии:канцлер Курт фон Шушниг подтвердил новые назначения в своем кабинете — Зейсса-Инкварта и еще четырех нацистов.
Местные новости:в первом районе, на пересечении Гумпендорфенштрассе и Нибелунгенгассе, совершен трамвайный наезд на пешехода. Водитель маршрута Штрассенбан 57, Клаг Брамс, рассказывает, что он медленно спускался по Гумпендорфен, когда со стороны Нибелунген показался бегущий человек. Естественно, трамвайные пути обледенели, и водитель побоялся тормозить, опасаясь, что трамвай может сойти с рельс. Клаг говорит, что мужчина бежал очень быстро, словно его несло порывом ветра. Однако женщина из второго вагона утверждает, будто его преследовала банда подростков. Другой пассажир того же вагона опровергает показания женщины: не назвавший себя свидетель заявляет, что этой женщине повсюду мерещатся банды подростков. Сам пострадавший до сих пор не опознан, всех, кто может знать этого человека, просят позвонить на Радио Иоханнесгассе. По описаниям, это щуплый пожилой мужчина.
— И мертвый, — добавляет официант, а Хильке старается припомнить всех щуплых и немолодых мужчин, которых она знает. Но ни один из тех, кого она вспоминает, не имел привычки бегать по Нибелунгенгассе.
Зан загибает пальцы.
— Сколько прошло дней, — спрашивает он, — с того момента, как Шушниг ездил
И официант тоже принимается загибать пальцы.
— Десять, — говорит Зан, которому все-таки хватило пальцев. — Всего десять дней, а у нас в кабинете уже пять наци.
— По полнаци в день, — говорит официант и разжимает сжатые пальцы.
— Щуплый немолодой герр Баум, — произносит моя мать. — Это не его обувной магазин на Нибелунген?
А официант спрашивает Зана:
— А вы не думаете, что этого человека и в самом деле преследовали? Я сам неоднократно видел эти банды.
И Хильке тоже видела их, она помнит. В трамваях или в театре, они вытягивали ноги в проходах; взявшись за руки, оттесняли прохожих с тротуара. Развлекались тем, что маршировали, преследуя кого-нибудь до самого дома.
— Зан, — спрашивает моя мать, — ты не хочешь пойти домой поужинать?
Но Зан смотрит в окно. Когда ветер стихает, сквозь снежную мглу можно разглядеть силуэт караульного, четкий и неподвижный, затем его снова окутывает пелена снега. Солдат-тотем, превращенный в лед, — если ударить его по лицу, то обескровленная щека отколется и упадет в снег.
— Какой из него защитник, — говорит Зан и добавляет: — Теперь начинаются неприятности.
— Теперь?! — восклицает официант. — Все началось еще четыре года назад. В этом июле будет четыре года, тогда вы еще не были студентом. Он зашел к нам выпить глоток мокко. Сидел за тем столиком, что и вы. Я никогда его не забуду.
— Кого? — спрашивает Зан.
— Отто Планетта, — отвечает официант. — Сидел пил мокко и наблюдал через окно, сволочь. Потом на улице разгрузился грузовик. 89-я дивизия СС, хотя и в форме регулярной армии. Этот Отто Планетта, рассчитавший все это в голове, сказал: «Ну вот и мой братец». Он вышел на улицу, прошел маршем вместе с остальными внутрь и убил несчастного Дольфуса: он выстрелил в него дважды.
— И все равно это не помогло, — вздохнул Зан.
— Если бы я знал, — продолжает официант, — то я бы прикончил его на месте. — И официант, пошарив в кармане фартука, достает ножницы для резки мяса.
— Но ведь победил Шушниг, — говорит моя мать. — Разве Дольфус не хотел Шушнига?
— На самом деле, — говорит Зан, — умирая, Дольфус просил, чтобы новым канцлером назначили Шушнига.
— А еще он просил священника, — усмехнулся официант, — но они позволили ему умереть без него.
Моя мать помнит кое-что еще — это печальные семейные странички истории, которые она помнит до самого конца.
— Его жена и дети были в Италии, — говорит она. — И его дети послали ему цветы как раз в день убийства, так что он их так и не получил.
— Шушниг и в подметки не годится Дольфусу, — рассуждает официант, — и знаете, что удивительно? Дольфус был таким маленьким человечком. Я наблюдал, как он приезжал и уезжал. Он казался таким маленьким в своей мешковатой одежде. Ни дать ни взять — эльф. Но это не имело никакого значения, верно?