Сводки с семейного фронта
Шрифт:
Я училась быть мамой: кормить, купать, пеленать, петь колыбельные песенки. А так как у меня отсутствовала координация между слухом и голосом, то это занятие было для меня поначалу тяжким. Хорошо тем, у кого голос со слухом в ладу! Если совсем нет слуха, то человек и не слышит, как он фальшивит во время пения, просто поет, довольный собой. Хорошо и тем, у кого есть в наличии и слух, и голос – получаются красивые песни. А мне что досталось? Слух есть, а голоса нет. Когда я начинаю петь, фальшь просто режет ухо, но спеть правильно очень нелегко. Но я не отступалась от колыбельных
Но особенно радовались появлению ребенка в доме наши две собаки. Одна – восточно-европейская овчарка, вторая – потешный скотч-терьер, Джим и Малыш. Когда я несла выкупанного сына из ванной в комнату, Джим все время норовил облизать ему торчащие из полотенца голенькие пятки, а при пеленании, когда ребенок лежал на нашей с мужем кровати, подскакивал Малыш и облизывал лоб и макушку. Сын против такого дополнительного мытья не возражал и собак нисколько не пугался.
Через несколько дней после выписки из роддома в гости заглянули мои подруги-одноклассницы: Поля и Люба. Принесли в подарок маленького резинового крокодила и пеленки с распашонками. Из нашего класса я родила первой, и девчонкам все это – и замужество, и ребенок, – казалось любопытным и интересным. Я же чувствовала себя скованно и напряженно, еще не полностью поправилась после родов и выглядела настоящей страхолюдиной – худая, изможденная, бледная, и меня это угнетало и нервировало.
Девчонки весело поздравили нас с Сашкой с прибавлением в семействе, попросили показать Димку. Он как раз проснулся минут за десять до прихода гостей, и я вынесла его из нашей комнаты.
Полина, сидя в кресле, положила сверток в зеленой фланелевой пеленке к себе на колени и с любопытством разглядывала крохотное серьезное личико.
– Ой, какой хорошенький! А можно его размотать? Хочется посмотреть всего, целиком.
– Ну, размотай, – я улыбнулась. – Но, если намочит тебя, не обижайся.
Девчонки засмеялись.
– Ладно, не обижусь, – заверила меня Поля, разматывая пеленку. – А он часто плачет?
Я призадумалась. С чем мне, собственно, сравнивать? До Димки у меня детей не было, так что откуда я могу знать, часто он плачет или нет? Неуверенно ответила:
– Да нет, в общем-то, спокойный ребенок.
– Да? – Поля снова рассмеялась. – Сейчас проверим. Ну-ка, Дима, поплачь!
И Дима, как по команде, залился басовитым плачем. Полька от неожиданности испуганно ойкнула, и теперь уже я рассмеялась. А Люба прокомментировала рев:
– Конечно, пришли тут незнакомые тетки, сидят, разглядывают! Заплачешь тут.
Я осторожно взяла Димку на руки, замотала пеленку, потихоньку покачала. Когда он совсем успокоился и перестал плакать, я отнесла его в нашу комнату и попросила Пашку уложить ребенка спать. Сама же я осталась посидеть с девчонками.
Говорила, в основном, я одна, хотя раньше мне было совсем не свойственно захватывать инициативу в разговоре. Но сейчас мне не терпелось поделиться
– Да, я слышала, что наш районный роддом самый плохой в городе. Я, например, ни за что там рожать не стану!
– А ты что, уже собираешься?.. Ты беременная? – удивилась я.
– Да нет пока, – засмеялась Люба, – но когда-нибудь, наверное, соберусь.
– И есть уже кандидатура на роль папы? – несмотря на желание продолжить свой рассказ, меня одолело любопытство.
– Ну… – Люба замялась, – не знаю, как насчет папы… Мы пока просто дружим.
– Да с кем дружишь-то?
– С Витей. Мы вместе учимся в СМИ, в одной группе.
– А, – вспомнила я, – это с ним я тебя в марте видела возле кафе? Такой – симпатичный, с темными волосами?
Люба на минуту задумалась, вспоминая случайную встречу полугодовой давности, потом кивнула:
– Точно. Ты тогда с Пашкой шла. Да, это он.
– Девчонки, хватит отвлекаться! – нетерпеливо перебила Поля, и обратившись ко мне, попросила: – Ты лучше дальше рассказывай! И про Пашку расскажи.
– А что про Пашку рассказать?
– Ну как – все! Классно, наверное, вместе жить?
Я вздохнула.
– Классно… Только ссоримся иногда.
– Милые бранятся – только тешатся, – отмахнулась Поля. – Все равно ведь, замужем здорово, да? А когда вы расписались?
Я продолжила рассказ, заодно поныв и о том, что не было белого платья.
Часа через полтора девчонки засобирались по домам, пообещав еще как-нибудь заглянуть в гости.
Декабрь… Холодно и снежно, как и положено в Сибири. Приближается Новый год Первый Новый год в жизни сына. И хотя он еще очень маленький – всего три месяца отроду – надо обязательно и ему купить подарки, так же, как всем остальным близким.
Дарить подарки друг другу на Новый год в нашей семье заведено было Бог знает, с каких времен. Сколько себя помню, в ночь с тридцать первого декабря на первое января Дед Мороз нам с сестрой подкладывал под елку подарки. Среди игрушек обязательно оказывались и мандарины (по килограмму каждой), которые в советские времена появлялись в магазинах почему-то только в конце декабря. Как будто росли мандарины зимой и поспевали только к Новому году, а не летом, как и положено уважающим себя фруктам.
Подаренными Дедом Морозом мандаринами мы очень любили угощали родителей. Родители наши угощения потихоньку припрятывали, делая вид, что съели, а потом мама нам же с Олеськой их и скармливала.
Став чуть старше, мы начали изготавливать в детском саду к Новому году в подарок родителям всякие поделки-самоделки.
Когда в доме появился Пашка (еще в качестве моего жениха), то, несмотря на не слишком доброжелательное отношение к нему родителей, и его без подарков не оставили.
Елку мы всегда покупали самую что ни на есть настоящую: живую, пахнущую смолой и хвоей. Мама, правда, принималась иногда мечтать – вот, надо бы купить искусственную елку, меньше мусора будет, но мы с Олеськой в два голоса начинали отговаривать.