Сводные. Право на семью
Шрифт:
Так что я бесшумно проскальзываю в детскую, застилаю кроватку и глажу дочку по голове, нашептывая призванные успокоить больше меня слова.
– Еще немного, и мы с тобой отсюда уедем. Обустроим свое маленькое гнездышко. Купим лошадку, единорога и теплый клетчатый плед. Да, родная?
– Ага.
– Спи, Мирочка. Доброй ночи.
– Ночи, ма.
Еще раз проверяю, хорошо ли укрыта моя кроха, мажу губами по ее лбу и на цыпочках выхожу из комнаты. Как и обещала, отпариваю рубашку для Артура, вешаю ее в шкаф и, приняв
Абстрагируюсь от абсурда, который творится в моей жизни. Заправляю одеяло в пододеяльник и готовлюсь нырнуть в постель, когда за спиной щелкает замок.
Распахивается дверь. Звук тяжелых шагов тонет в длинном ворсе ковра. И заставляет меня мерзнуть, хоть в квартире и очень тепло.
– Что ты делаешь?
– Ложусь спать.
– Что за бред, Камилла? Иди в спальню.
– Нет, Артур. Я не хочу находиться с тобой в одной постели. Не хочу, чтобы ты меня трогал.
Высекаю хрипло и с силой вонзаю ногти в ладони. Прочерчиваю на коже борозды и глубоко вдыхаю, уставившись в точку перед собой.
Супруг от такого моего финта, конечно же, поначалу опешивает. Но быстро справляется с мимолетным ступором и резко меня разворачивает. Вцепляется пальцами в плечи, встряхивает, жжет сверлящим взглядом чернеющих глаз.
– Что ты сказала?!
– То! Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ты же не думал, что я буду метаться между вами с Багировым, раз уж вы меня ему подарили?
Глохну от собственного крика, раздирающего пространство, и так же резко замолкаю, как и взрываюсь. Сбрасываю с себя руки Артура и лихорадочно растираю предплечья, пытаясь добыть хотя бы искру тепла.
Все равно холодно. Как будто я превратилась в ледяную статую, и ничто не сможет меня растопить.
Ни осточертевшие прикосновения, ни шумное дыхание, ни брошенные с издевкой слова.
– Ты бы не жгла так рьяно мосты, золотко. Ну, развлечется с тобой Багира, наиграется. Что дальше делать будешь?
– Не думаю, что тебя это волнует.
Парирую бесстрастно, хоть и поджилки трясутся, и липкий пот струится вдоль позвоночника. Закусываю нижнюю губу и успеваю досчитать до десяти прежде, чем Камаев хмыкает и все-таки удаляется.
Уступает этот раунд мне, великодушно избавляя от своего присутствия. Но я не обманываюсь. Сколько еще подобных раундов меня ждет?
Прокручиваю десяток различных раскладов до того, как провалиться в тревожный неглубокий сон, и встречаю утро ничем не объяснимой иллюзорной надеждой.
Варю традиционную овсянку на молоке, то и дело ловлю Миру, потому что она норовит проинспектировать содержимое каждого шкафчика в кухне, и радуюсь неяркому солнцу.
Его лучи пробиваются сквозь не задернутые шторы, скользят по подоконнику и путаются в Мириных косичках.
– Каша готова?
– Да, на плите.
Спустя двадцать минут на пороге комнаты материализуется Артур. Гладко выбритый, лощеный,
На его фоне я всегда кажусь себе до невозможности несовершенной. С заколотыми впопыхах в нелепый пучок волосами, с пятном от молока на футболке и с ярко-малиновой полосой от фломастера на запястье я являю собой типичный образец мамочки в декрете.
Бешу Камаева этими изъянами не меньше, чем тем, что не вскакиваю из-за стола и не тороплюсь приводить в порядок свой непрезентабельный внешний вид.
Какой смысл, если на свежевыстиранной футболке спустя пару минут будет красоваться новое пятно от каши или от клубничного варенья?
– Покормишь мужа?
– Давай как-нибудь сам.
Приняв решение, что обратной дороги для меня не будет, я продолжаю раздвигать границы собственной наглости. Не прыгаю вокруг Артура, как он привык, не спешу предугадывать любой его каприз и с легким сердцем переключаюсь на дочку.
Отмечаю, что кушает она с аппетитом, и сама набрасываюсь на остывающий в тарелке завтрак. Не удивительно, что противостояние жрет массу сил и энергии.
– Ложку за маму. Ложку за бабушку. Ложку за дедушку. Вот так. Умница!
Воркую со своей крохой, забывая обо всем. И о вчерашней перепалке, и об обидных словах Камаева, оставивших вмятину на моей броне, и о том, что он обязательно попробует отыграться за мое своеволие.
Расслабляюсь на пару мгновений, прихлебывая прохладный кофе, и едва не пропускаю мимо ушей властное.
– Вызови няню на вечер. Терентьевы пригласили нас к себе.
– Хорошо.
Не спорю с мужем в этой мелочи, ведь мнение окружающих для него превыше всего. Это его фундамент, стержень, ядро. И не дай бог кому-то покуситься на его репутацию, которая со стороны выглядит безупречной.
Молодая жена. Красавица дочка. Крупный бизнес.
И плевать, что первая тихо его ненавидит. Вторая рождена от другого мужчины. А третий грозит вот-вот развалиться.
Прокручиваю все это в мозгу. Звоню Варваре Сергеевне, которая обожает сидеть с Мирой чуть ли не больше, чем с собственными внучками. И не подозреваю, что Багиров уже составил план на вечер с моим непременным участием.
Богдан: Тебе хватит часа, чтобы собраться?
Камилла: Да. Какой стиль? Деловой, повседневный, спортивный?
Богдан: Просто прими душ и нанеси макияж. Наряд привезет водитель.
Камилла: Хорошо.
Сглатываю судорожно, косясь на экран телефона, и тут же уведомляю Артура о том, что не смогу составить ему компанию. Конечно же, получаю порцию концентрированного негодования, но все равно радуюсь шансу избежать скучных посиделок, словно ребенок.