Сводные. Я тебя уничтожу
Шрифт:
— Прикинь!
С одной стороны, мне и самой так проще — подхватывать его смех, делая вид, что ничего ужасного не прозвучало… Жалеть такого человека, как Чалов — только унизить. Уж лучше поддержать как-то иначе. А с другой — ну фарс же откровенный! Ощущение, что мы опять выступаем на сцене: в голове одно, на словах другое. И долбанное понимание того, что когда занавес опустится, всё вернётся на круги своя.
Дома мы по привычке выбираем мою комнату. Я незаметно запираю дверь.
— А помнишь, я ещё говорила,
Напускное веселье с Яра слетает на раз… Губы сжаты, глаза непроницаемы…
От волнения колотит. А с другой стороны, может, вот так и надо лишаться невинности — спонтанно, когда просит сердце и хочется не на словах сказать «люблю».
Глава 26
Глава 26
Тая
— Отличная была свадьба! — Яр наигранно улыбается, отворачиваясь к окну. — Уже поздно. Я пойду к себе.
— Мы дома совсем одни. Останься… Нас до утра никто не потревожит, — стараюсь голосом не выдавать смущения. Это не так просто…
— Брось, ты же правильная, умная девочка, — произносит Яр мягко, почти ласково, и я чувствую, как от этой нежности у меня щемит сердце. Но от его мимолётного потемневшего взгляда дух перехватывает.
— Мне надоело быть правильной. — Бесстрашно шагаю к нему.
Яд сегодняшних откровений не позволяет отступить. Я хочу, чтобы у Яра не осталось сомнений — он мне нужен. Есть как минимум один человек, для кого он — весь мир.
Руки сами к нему тянутся. Осторожно касаюсь напряжённого плеча… Ткань рубашки под моими пальцами не может скрыть волну прокатившейся дрожи.
Яра колотит.
Я сама едва дышу от волнения.
— Ты просто переутомилась сегодня, — хрипит он, не поворачивая ко мне головы. — В тебе чудит усталость и шампанское.
— Чудит?.. Пф-ф… Очнись, Чалов, я пила только воду! Ты же рядом сидел, — невольно повышаю голос.
Яр ведь сам перед свадьбой едва не ввалился в спальню за мной. Или как понимать его: «Вообще не хочу на тебе что-либо видеть»?!
Передумал вдруг? В жизни не поверю. Его колбасит так, что много опыта не надо, чтобы понять причину.
— Ну разумеется, — его срывающийся шёпот проходится по оголённым нервам. — Не кипятись, Тая. Ладно? Я просто хотел сказать, что ты не в себе.
— Я в порядке.
Яр всё-таки оборачивается. Под его жгучим взглядом дышать не могу. Воздух плавится.
Я никому себя не предлагала, не может же он этого не понимать?!
Вижу, что понимает. И это осознание рвёт ему крышу.
А ещё говорит, что я не в себе. Сам едва держится: дышит шумно, через рот, в глазах — пламя. Смотреть страшно. Но и отвернуться не могу, затягивает…
Я медленно приспускаю и второй рукав, собираясь сломать его сопротивление,
Горячая ладонь скользит вдоль позвоночника, касаясь обнажённой кожи. Инстинктивно сминаю рубашку под лопатками, ощущая его сердцебиение через слои ткани. Нас одна на двоих лихорадка шатает…
Отрываюсь только, чтоб выдохнуть раскалившийся воздух из лёгких и снова обратно тянусь, но Яр вдруг отстраняется, словно от огня.
Мне требуется несколько секунд, чтобы стряхнуть хотя бы часть дурмана. Со всей отчётливостью понимаю, что Чалов не собирается продолжать.
Он отказывается от меня.
Теперь уже я дёргаюсь от него. А Яр наоборот — за мной.
— Прости, я… чёрт возьми… — выдыхает он после долгой паузы, за время которой я успеваю натянуть обратно рукава и пальцами до боли вцепиться себе в плечи. — Так не должно быть.
— А как Яр? Как?!
Хотела бы я знать, о чём он думает. Понять, какая сила смогла его отдёрнуть, потому что я в эту пропасть была готова рухнуть без оглядки. Но ответ, каким бы он ни был, мне едва ли понравился бы. Ведь Яр сделал выбор не в мою пользу.
— На эмоциях, — сорвано выдыхает он. — И… из жалости.
Яр отводит взгляд, а я не успеваю понять, что в нём — смущение или ложь.
Не верю! За время поцелуя я мысли связной не поймала. Какая, к чёрту, жалость?!
Ну, только поначалу… может быть, она и стала спусковым крючком…
В любом случае уговаривать его я не буду.
— Тебя пожалеть нельзя, а меня оттолкнуть, значит, можно? — с горечью улыбаюсь я. Яр делает ко мне шаг, но я останавливаю его жестом. — Давай ты сначала разберёшься со своими загонами. А сейчас покинь мою комнату.
Давлю порыв вцепиться ему в руку. Молча провожаю его в коридор и шарахаю напоследок дверью.
Минут через пять слышу, как во дворе заводится мотор. Я вдруг со всей ясностью осознаю, что если Чалов сейчас уедет, между нами больше ничего не будет как раньше. Гордость и отчуждение порвут связавшую нас нить.
Я сгибаюсь пополам как от удара. Слёзы, такие горячие, крупные разбиваются о пол, а легче не становится. Но вскоре меня обдувает порыв сквозняка…
Резкий рывок и мои кости едва не трещат в крепких объятиях.
— Поехали в кампус, Тая? Только ты и я.
В его словах нет пошлого подтекста. И вместе — значит именно вместе: хором подпевать в дороге песням, пропуская сквозь пальцы потоки встречного ветра; бежать наперегонки по крутой лестнице на верхний этаж, встречать рассвет, обнявшись на краю крыши, и быть при этом ближе, чем могли бы стать в порыве слепой страсти.