Сводные. Запрети мне любить тебя
Шрифт:
Я отлепилась от туалетного столика, на котором давно опрокинулись одноразовые принадлежности, и обхватила себя руками. По телу пробегала мелкая дрожь от понимания, что Ян решил мне открыться. Я молчала, боясь спугнуть это его настроение. Откровенность. И потому не подходила ближе.
– Я считал, что смогу предоставить тебе право выбора. Но нет. Я не могу, Ева. То, что я говорил тебе той ночью – я не врал. Но я совру, если скажу, что меня это не испугало. Мне непривычны эти эмоции. Не привычно то, что я хочу обладать тобой. И не просто залезть тебе
Всю опасность брюнета, как ветром сдуло. Сейчас он напоминал мне заблудшего странника, слепца, который не видел, или не хотел видеть того, что выход был прямо перед его носом.
– Этому есть название, - мой голос тоже осип.
– Я не умею любить, я тебе уже говорил. Я не хочу любить, Ева, - как-то отчаянно воскликнул Ян.
– Зачем ты противишься этому? – Я осторожно присела рядом с Соколовым. – Зачем строишь из себя того, кем не являешь? Я ведь видела, какой ты на самом деле.
– Любовь – это слабость. – Вдруг зло ответил Ян. – Моя мать никогда не любила отца. Она даже меня не любила. Бросила нас, сбежав с очередным любовником, который оказался богаче отца. И ни разу не вспомнила про нас. Про меня.
Он говорил очень тихо, смотря в одну точку и практически не моргая.
– Ян, ты не виноват в том, что твоя мать не умела любить. Точнее, умела. Но её любовь распространялась только на деньги. – Накрыв сцепленные в замок руки брюнета, посмотрела ему в глаза. Но на этот раз он избегал моего взгляда. – Не все женщины такие, - мягко заметила я. – Тебе не стоит грести всех под одну гребенку. Как и не стоит бежать от своих чувств.
– Не все, говоришь? Все, с кем я встречался, искали лишь выгоду, которую они могли получить. И, как только они её получали, уходили. Те, кто хотел получить больше, чем залезть в мой кошелек, пытались провернуть ту же схему, что и моя мать со своими любовниками. И только Маша…
Ян резко умолк, с силой зажмурившись. Судорожно выдохнув, продолжил:
– Но это один из тех показательных случаев, что всё светлое, к чему я прикасаюсь, неизбежно будет уничтожено. Я не заслуживаю твоего света. Я не заслуживаю такой, как ты. Я не хочу принести тебе боль и страдания в конце, Ева. Я хочу уберечь тебя от самого себя, - отчаянно произнес брюнет, смотря на меня с такой болью в глазах. – Поэтому я не могу позволить себе любить тебя, потому что не смогу потом отпустить.
Я сидела, как громом пораженная его признанием. В голове вертелось столько слов и мыслей, но они просто стирались на выходе. Я понимала, что одно неверное слово, и я могу просто напросто потерять эту хрупкую нить доверия.
По-своему расценив моё молчание, Ян убрал мои руки со своих, и произнес:
– Уезжай, Ева. Я вызову тебе такси.
Его голос был бесцветным. Огонь, что горел в глазах, погас, словно он сам его затушил.
Испугавшись, что я всё же сделала то, чего боялась – не ухватилась за эту хрупкую нить, ведущую прямиком
– Я никуда не уеду, - заявила категорично, скрестив руки на груди.
– Ты меня вообще слышала сейчас?
– Я не просто слышала, но и слушала. И повторюсь. Я. Никуда. Не. Поеду. – И добавила, поймав бездну его глаз.
– По крайней мере, без тебя.
– Ты точно ненормальная, - с бессильной злостью, пробормотал Ян, тоже поднимаясь с кровати.
– Мы стоим друг друга, - согласно кивнула. – Ответь мне на один вопрос?
– Задавай, чего уж там, после таких откровений, - оскалился парень, ожидая подвоха.
Но меня волновало только одно. То, что окончательно решит сейчас мою судьбу. То, что решит – нырять мне в эту бездну или нет.
– Ты спал с Вероникой прошлой ночью?
Мои пальцы мелко подрагивали в ожидании ответа. Больше всего на свете я боялась услышать «да». Казалось, всё время мира замерло в ожидании, когда Соколов даст свой ответ. Озвучит приговор тому, что между нами происходит.
– Я тебе уже говорил, Ева. Что не спал ни с одной женщиной с тех самых пор, как ты появилась в нашем доме.
Я усиленно вглядывалась в темно-карюю радужку, ища в ней хоть малейший намек на ложь. Но сколько бы я ни смотрела, я видела в ней только себя. Я видела его желание. Видела, как напряжено его тело. Как он сдерживает себя, чтобы оставаться на месте и не подойти ко мне ближе.
– Это значит, нет? – Повторила я, ощущая, как сердце бьется в горле от эйфории, что начала охватывать моё тело. От той радости, что накрыла с головой.
Ян не тот, кем хочет казаться. Он просто запрещает себе быть хорошим, опасаясь подпускать кого-то близко к себе! Ведь если вспомнить все наши столкновения, он ни разу не сделал мне ничего плохого. Действительно плохого. Он только помогал мне, да сдерживался там, где я сама его провоцировала.
– Нет, Ева. – И язвительно добавил. – Храню верность своей ведьмочке, ведь не вижу больше никого, кроме тебя. Надо под кроватью поискать ведьминский мешочек.
Я рассмеялась, чувствуя, как вместе со смехом по телу распространяется теплая волна, стирающая весь лед обиды и скованность.
Стукнув брюнета кулачком по плечу, прошептала:
– Дурак. Ничего ты не найдешь. Я умею хорошо заметать следы.
– Я заметил, - в глазах Яна начали снова появляться бесята. – А я могу задать тебе встречный вопрос?
Я кивнула, невольно напрягшись в ожидании того, что он хотел бы узнать.
– Что ты чувствуешь к Фридману?
Все же я нервно прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой.
Как просто отделалась!
– Это всё, что тебя волнует?
– Не смешно, Ева. Я с ума схожу от ревности и желания растерзать соперника, - произнеся это, Ян приблизился и привлек меня к себе, послав волну мурашек по телу от его близости.
– Он тебе не соперник, - очень тихо произнесла я, кладя руки на его грудь.