Сводные... Запрет на любовь...

Янг Лив

– Они… отдадут… меня… назад… в интернат… – проговаривает надрывно, и у меня что-то ломается внутри.

Это я во всем виноват.

– С ума сошла? – добираюсь наконец до источника звука. – Никто тебя никуда не отдаст!

Вжимается в угол, обнимая колени ладошками.

– Они все так говорят… А потом разговаривают с психологом и... отдают в детский дом... – смотрит на меня маленьким

испуганным волчонком, размазывая по щекам крупные дорожки слез.

А у меня сердце в пятки обрывается. В смысле отдают?! Она что, игрушка какая-то?! Поиграли и не понравилась?!

– Не посмеют, поняла?! – рычу, обозленный больше на себя, чем на родителей.

Никому не дам ее обидеть!

Запираю дверь на замок и подтягиваю мебель, баррикадируя. Понимает меня с полувзгляда, срываясь с места и помогая в темноте подпирать ручку двери письменным столом и стульями.

– Яр, что происходит?! – слышим голос родителей в коридоре и нервный стук.

Быстро прячемся за своим укрытием, уверенные на все сто процентов, что к нам теперь не пробраться.

– Дети, откройте немедленно! – отец толкает дверь, но она не подается. – С ума сойти… Вы что за бойкот там устроили?!

– Что такое «бойкот»? – шепчет одними губами мелкая.

– Это значит, что мы выйдем отсюда, только если сумеем с ними договориться…

– А если мы останемся здесь навсегда? – испуганно заглядывает бесеныш в глаза.

Становится смешно и страшно одновременно.

Касается пальцами моей ладони, и я недоверчиво посматриваю в ее сторону.

Замираю, боясь даже дышать, чтобы не спугнуть.

Она взяла меня за руку! Крепко! Сама!

– Если кто-то посмеет тебя обидеть, передай, что твой брат кинет его в бездну морскому чудовищу, и оно сожрет его вместо завтрака, поняла?!

Кивает, размазывая слезы по щекам, но руку не отпускает, держа ее еще крепче.

– Яр, я прошу тебя, – тихо проговаривает мама, почти плача. – Открой дверь, давайте поговорим.

– Наговорились уже! – кричу из-за баррикад. – Вернете подкидыша в интернат, я из дома сбегу, ясно?!

– О, господи! – стонет папа, закатывая глаза. – Никто не отдаст никуда Стасю. Она наш ребенок и это не обсуждается.

– И никакого психолога, – шмыгает носом мелкая, тулясь ко мне, и я обнимаю ее за плечи, чмокая в растрепанную макушку.

–

Нам нужен психолог, чтобы разобраться с семейными проблемами, – вздыхает мама. – Он поможет Стасе адаптироваться дома и в школе, завести друзей.

– Яр, ты ведь сам ее ведьмой обзывал, – тычет меня носом папа. – Кричал, что ненавидишь ее.

– Это неважно! Она только мой мелкий подкидыш, и кроме меня никто не смеет ее обижать, ясно?!

– Я буду хорошо себя вести, – снова рыдает белобрысое чудовище, и я перетягиваю ее к себе на руки, успокаивая. – Не буду больше кусаться… Не надо к психологу.

– Стася, милая, не плачь, – мама сама начинает рыдать под нашей дверью. – Дети, откройте двери, прошу вас.

Толкаю бесенка в плечо. Отказывается поднимать голову, обнимая.

– Яр, ей нужно учиться общаться вне дома.

– На бокс я тебя не поведу… Побьешь весь класс, точно к психологу загремим… Подкидыш, ты плавать умеешь? – спрашиваю шепотом. Смеется сквозь слезы, качая головой. – А научиться хочешь?

Кивает.

– Я умею задерживать дыхание в ванной, – шепчет, преданно глядя мне в глаза. – Долго-долго…

– Мы будем ходить на плавание вместе, можно? – кричу родителям. – Она там себе друзей найдет. А в школе я присмотрю за ней, обещаю.

– Договорились, – выдыхает папа. – Открывайте дверь немедленно, переговорщики.

– И никакого психолога? – неуверенно переспрашивает Стася.

– И никакого психолога, – соглашается мама.

Медленно отодвигаем мебель на свои места и открываем забаррикадированную дверь.

Стоим в проходе красные и взъерошенные, готовые обороняться. Мелочь прячется за мной, как за стенкой, высовывая пугливо свой красный нос.

Чувствую себя неуверенно, но распрямляю плечи.

Родители переглядываются, косясь на сцепленные детские ладошки.

Бесенок меня не отпускает, но я и не требую. Меня все устраивает.

– Я там торт к чаю принесла, – робко проводит по волосам мелкой мама, но Стася тут же отшатывается.

– Я больше не буду, – тут же испугано закусывает губу ребенок.

– Все в порядке… – успокаивает мама. – Ты привыкнешь.

– Я честно не буду, – машет головой и вкладывает вторую ладошку в женскую руку, крепко сжимая.