Своё никому не отдам
Шрифт:
Рыссы поджидают их за самой узкой частью короткого пролива и угадывают момент встречи точно тогда, когда крайние колонны становятся на якоря у берегов, чтобы расстрелять имитаторы, подготовленные на возвышенностях. Флагмана центральной колонны встречают сразу четыре галеры и на носовых курсах обдирают с того весь такелаж. Стомиллиметровые стаканы с картечью снабжены дистанционными трубками, поэтому они летят далеко, словно снаряд, и только потом разлетаются, но не шариками, а обрезками цепей. Верёвкам и ткани встреча с ними приносит разрушение.
Ответный залп с той же четырёхкилометровой дистанции
Флагмана, замедлившегося от беспорядка среди парусов, огибает второй в колонне не менее внушительный корабль. Три галеры, повернувшись к нему бортом в шесть стволов «раздевают» его мачты, а с замедлившегося головного снова звучит залп.
— Четыре всплеска рядом с головной, — звучит голос одного из флаг-офицеров.
— Патрульная эскадра от Штадтской гряды показалась с севера. С кормы к испам подбираются.
Тем временем стреляет из носовых второй «раздетый» навио и теперь уже Гриша сам видит четыре высоких всплеска у борта дальней от него галеры. Эти не попали. С другой стороны флагмана обходит следующий в строю тоже очень большой корабль. Пальбу по нему ведёт только выходящая из боя повреждённая галера. Могучий бортовой залп с испа ложится кучей дальних недолётов, но и на самом этом корабле никаких признаков повреждений не заметно. Он беспрепятственно минует узость и к нему слева устремляется шестёрка скампавей. Не сближаясь, они палят из орудий и никакого результата этой пальбы заметить не удаётся.
Тем временем «раздетые» навио поворотило вправо и они оказались поперёк первоначального курса. Галеры обстреливают их без видимого результата безнаказанно — ответные ядра ложатся с недолётами. Зато кормовой залп флагмана настигает приткнувшийся к берегу повреждённый кораблик, и он просто тонет, оседая на грунт. Тем не менее, его орудия не смолкают — нос совсем на суше, а палуба приподнятой кормы ещё над водой. Затопленное искусным командиром там, где нужно, гребное судно превращено в фланкирующую береговую батарею. На ней копошатся матросы, вынося на сушу раненых и заводя какие-то канаты.
Кстати, о береговых батареях. Не все они деревянные. Успели подвезти и установить одну настоящую, стреляющую с закрытой позиции навесным огнём через гребень возвышенности. Всплески её снарядов время от времени встают среди кораблей, громящих макеты.
Диспозиция, кстати, выглядит к этому моменту неплохо. Два узких длинных мыса Кубышкина створа смотрят друг на друга остриями своих носов. Между ними около пяти километров. Вышка, с которой наблюдает за событиями Гриша, действующая батарея и приткнувшаяся к южному фасу галера, расположены на восточном мысу. «Раздетые» навио, встав поперёк, затрудняют проход в дальней от него западной части пролива, где их сейчас избивают сразу три галеры, недосягаемые для бортовых залпов. Центральная колонна последовательно следует двухкилометровой ширины проходом между всплесками ядер береговой батареи и подставляет борт полузатопленной галере, до которой бортовые орудия не достреливают.
Пройдя
С севера подошли бригантины Штадтской патрульной эскадры и тревожат дальней стрельбой колонну франов, завершающую разрушение деревянных батарей в западной части створа, а другая колонна поднимает якоря, стоя на которых крошила макеты пушек на восточном мысе.
За южным фасом западного мыса притаилась ещё одна скампавейная полуэскадра, в дело ещё не вступавшая.
Вот испский флагман и его первый мателот бросили якоря, прекратив, таким образом неуправляемый дрейф, из-за которого другие корабли не рискуют к ним приближаться. И колонна франских линейных кораблей пошла на юг, рассчитывая миновать узость в промежутках между обездвиженными лидерами.
Галеры опять принялись за пальбу по снастям и ветрилам, но на сей раз уже два гребных судна получили повреждения от франских дальнобойных пушек. Одно затонула сразу, а второе попыталось выброситься на берег, но не дошло и ровненько так ушло под воду, оставив над водой верхушки мачт. Скампавеи западной группы успели снять экипажи, и, кажется, даже орудия были подорваны, во всяком случае, взрывы в башнях произошли выразительные, хотя и не такие, чтобы окончательно развалить галеры.
Повреждения парусов на франских линейных кораблях — сразу на двух — оказались значительными. Потеря управляемости, во всяком случае, произошла. Франов повернуло каждого в свою сторону, и третий, огибающий западного, уходя от столкновения, вылетел на прибрежные камни. Судя по полученному крену, сел он прочно, к тому же нынче отлив, что дело усугубило.
Вслед за этим прозвучал сигнал отхода, вызвавший в Гришиной душе бурю протеста, затоптанную им самим в дальний уголок своего разгневанного сознания. Никита больше него понимает и он не трус. Если велел смываться, значит, будут смываться.
Помог сигнальщикам и флаг-офицерам собрать причиндалы, получил в качестве поноски две связанные ремнями треноги и присоединился к спешно эвакуирующейся группе. Приметил, что взвод морской пехоты, прикрывший их, никуда не уходит. Тащат бочонки с порохом, камнемёт завершают. У ребят свои задачи.
Потом помогал грузить на рыбацкую лоханку орудийный ствол, снятый со станка. При этом был матерно обруган и получил направляющую затрещину от носящегося как угорелый усатого старшины. Едва завершили погрузку стволов, лафетов и зарядов на баркасы, торопливо отчалили и направились к востоку вдоль берега. В стороне, откуда они ушли, трещали ружейные выстрелы, мористей скампавея с выщербленными бортами тужилась не отстать от них, напрягая немногочисленные вёсла и следуя против ветра, а стайка разномастных лоханок увозила сделавшую своё дело бывшую береговую батарею.