Своенравная красавица
Шрифт:
— Я действительно ходила прошлой ночью в Дауэр-Хаус, — сказала она твердо после продолжительного молчания, — но я отрицаю твою злобную клевету. Мне нужно было поговорить с сэром Дарреллом, а другой возможности не предвиделось. Днем я настолько занята, Джонас, что у меня не остается времени для дальней прогулки.
— Неужели? — бросил он с едким сарказмом. — И ты хочешь заставить нас поверить, что ваша беседа с Конингтоном затянулась до зари? Советую тебе, кузина, не добавлять к распутству еще и грех лжесвидетельства. Ни одна женщина не
Черити прижала руку к голове, раскалывавшейся от боли, пытаясь собраться с мыслями. Неизвестно, верит ли сам Джонас своим обвинениям или просто устроил это представление, желая опозорить ее. Но ответить на его последнее заявление — значит выдать тайну драгоценностей Конингтона. О6 этом нельзя и помыслить. Джонас не успокоится, пока не найдет способа отобрать у Даррелла столь ценное наследство. Стоявший рядом малыш крепко вцепился в ее руку и тихонько захныкал. Хотя он не понимал, о чем идет речь, одного звука голоса Джонаса было для него достаточно, чтобы догадаться, что происходит что-то нехорошее.
— Если ты думаешь так обо мне, Джонас, — произнесла она презрительно, — значит, душой твоей владеет зло, несмотря на все твои заверения в благочестии и набожности. Ты запамятовал, кажется, что мы с Дарреллом Конингтоном всегда были как брат и сестра.
Джонас перестал улыбаться и в глазах засверкала внезапная ярость, так как ничто не могло разозлить его больше, чем поношение искренности его религиозных верований.
— Я не забыл, но с тех пор много воды утекло, — свирепо атаковал он. — Хочешь уверить меня, что ты и теперь видишь в нем брата? — Он грубо схватил ее за плечо; его разгоряченное лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее. — Так как же, кузина? Отвечай мне!
Черити резко отвернулась, боясь, что он прочтет правду в ее глазах. Ведь его слова разбередили свежую рану от собственного недавнего открытия. Она почувствовала, что горячая краска обожгла ей лицо, этого не остановишь самым отчаянным усилием воли. Джонас торжествующе рассмеялся:
— Госпожа, твоя кровь выдает тебя! Она сама дает мне ответ, хоть ты того и не желаешь! — Жестко держа ее за плечо, он повернул ее лицом к разинувшим рты слугам. — Если кто-то из вас сомневался в ее позоре, не сомневайтесь больше! Вот он — алый знак вины у нее на лице!
Напуганный резкими движениями и громким, грозным голосом Джонаса, маленький Даррелл в ужасе закричал. Черити освободилась от хватки Джонаса и подняла ребенка на руки, крепко прижав к себе.
— Тише, дорогой! Тише! Нечего бояться.
Малыш обхватил ее ручонками и спрятал лицо у нее на шее, все еще продолжая всхлипывать. Поверх его плеча Черити гневно посмотрела на своего кузена:
— Оскорбляй меня как угодно, Джонас, если это доставляет тебе удовольствие, но, Богом прошу, будь же мужчиной, не запугивай невинного ребенка!
С проклятием Джонас силой вырвал малыша из ее рук и швырнул его стоявшей поблизости
— Унеси отсюда этого визгливого щенка! Собери все его пожитки и немедленно отправь его к отцу. Чтобы через час и духу его не было в этом доме!
Служанка глянула в сомнении на Черити, повернулась и заторопилась с плачущим ребенком наверх. Черити тщетно пыталась вырваться и догнать их.
— Пусти меня, Джонас! Дай мне пойти к нему! Бог тебя не простит, малыш сам не свой! — Потом, поняв, что гневом ничего не добьешься, Черити перешла к мольбам. — Кузен, заклинаю тебя! Отошли его отсюда, если так нужно, но позволь мне хотя бы успокоить малыша, объяснить ему. Он заболеет, если его увезут в таком безумном страхе. Тетя Элизабет, пожалейте, скажите Джонасу, что я говорю правду!
Миссис Шенфилд покачала головой. Ее губы были плотно сжаты, взгляд непреклонен.
— Мальчик и так слишком избалован, — изрекла она. — От этой обузы нужно избавиться. А для тебя найдутся более важные дела, моя девочка, чем нянчиться с больным ребенком Даррелла Конингтона.
— Вы правы, мадам, — согласился Джонас, — но как бы она не повесила нам на шею еще одного щенка Конингтона!
Черити повернулась к нему, как фурия, вскинув свободную руку, но Джонас перехватил ее за кисть и отшвырнул с такой силой, что она растянулась во весь рост на каменном полу. Сара вскрикнула и дернулась было ей помочь, но мать осадила ее.
— Оставь! — строго приказала миссис Шенфилд. — Твой брат поступает с ней так, как она заслуживает.
— Мой брат хулиган! — дерзко парировала Сара. — Грубый и трусливый хулиган! Если он верит этой глупой лжи, пусть потребует ответа от сэра Даррелла и не отыгрывается на женщине и беззащитном ребенке!
Слуги были довольны: как бы сам собой вырвался всеобщий вздох приятного, щекочущего нервы ужаса, кто-то даже хихикнул, но тут же смолк. Многие из них прекрасно помнили, чем закончилась предыдущая ссора Джонаса с Дарреллом Конингтоном.
Джонас медленно повернулся к своей сестре. Он побелел от гнева, горячечная радость мщения куда-то пропала.
— Ступай в свою спальню, Сара, — со зловещим спокойствием сказал он. — Будешь там, пока я не позволю тебе выйти. Скоро я поговорю с тобой.
Сара колебалась, словно могла прилюдно пренебречь приказом брата, и встревоженно следила за Черити, которая с трудом поднялась и теперь сидела, сгорбившись и уткнув лицо в ладони. Все же Сара сдвинулась с места и медленно, с неохотой поднялась по лестнице. Миссис Шенфилд удовлетворенно кивнула.
— Ты правильно поступил, — одобрительно сказала она. — Сара совсем отбилась от рук, ее нужно приучать к дисциплине. — Она снова кивнула, на этот раз в сторону Черити. — А что с этой бесстыдной шлюхой? Ты хорошо сделаешь, если выгонишь ее из дома.