Свои чужие
Шрифт:
Я резко открываю дверь своей комнаты и едва не сталкиваюсь с Самсоновым. Он собран, одет. Неизменный деловой костюм, рубашка. Лицо он, похоже, перестал брить, потому что на щеках растёт густая щетина. Впрочем, она ему очень идёт. Делает солидным и серьёзным.
— Привет, — здороваюсь первой.
— Ты скоро? Обещала, что через десять минут спустишься, а прошло полчаса.
— Обещала? Когда?
— Я заглядывал к тебе, — поясняет Кирилл.
— И я что-то отвечала? Вот уж странность! Совсем ничего не помню.
— Ещё бы, — недовольно хмыкает
Я краснею в ответ на обвинения. Прекрасно понимаю, о чём он. Серёжа здорово потрепал мне нервы. Выпил, после чего стал атаковать звонками и сообщениями. Это было невыносимо — слушать его срывающийся голос и сотню вопросов. Я пыталась уговорить его поехать домой, но Серёжа не реагировал. Требовал сказать, кто тот мужчина, с которым я изменила. Он лучше? Хуже? Почему он?
Серёжа находился на грани. Одинокий, брошенный. Мы плакали вдвоём, потом я просила у него прощения несколько десятков раз. В конце концов, он всё же поехал домой, а моя ночь прошла почти без сна. Наверное, поэтому я не слышала звонок будильника и то, как в мою комнату наведывался Кирилл.
Всю дорогу мы молчим, никто не заговаривает первым. Самсонов сказал, что его офис находится недалеко от клиники, поэтому, наверное, ему несложно меня подвозить.
На территорию больницы въезжаем за двадцать минут до начала рабочего времени. Я ликую, потому что не опоздала!
Выбравшись на улицу, замечаю, что Кирилл тоже вышел. Он закуривает, окидывает меня внимательным взглядом.
Спустя несколько секунд рядом с нами останавливается автомобиль Мирона Юрьевича. Владелец клиники лучезарно улыбается, когда видит нас вместе с Самсоновым. Кивает мне в знак приветствия, Кириллу крепко жмёт руку. Мужчины начинают разговаривать о своём.
Я не знаю, как должны вести себя супруги на людях, поэтому подхожу к Кириллу, встаю на носочки и шепчу на ухо, что убегаю принимать смену.
Он неожиданно перехватывает меня за талию и прижимает к бедру. Сердце заходится в бешеном ритме, когда он так делает.
— Я сегодня задержусь, — произносит Самсонов тихим голосом. — Вернусь очень поздно.
Я киваю, смотрю на него снизу-вверх. От Кирилла так приятно пахнет… Интересно, он задержится, потому что поедет к любовнице? Я не кормлю его ужином, мы не занимаемся сексом, поэтому желания взрослого состоявшегося мужчины вполне понятны. Захотел — отправился к той, кто всё это даёт.
— Задерживайся, если надо, — произношу напоследок. — Хорошего дня.
Кирилл размыкает объятия, и я быстрым шагом ухожу в сторону отделения.
Переодевшись в рабочую одежду, приступаю к своим обязанностям. Утро суматошное, нервное. Пока Кати нет, ношусь из палаты в палату и едва справляюсь. Ближе к десяти в отделение заглядывает Мирон Юрьевич. Увидев, как я ставлю капельницу его жене, одобрительно качает головой и даже улыбается. Наш строгий начальник редко проявляет эмоции во время рабочего процесса, и мне кажется, что сейчас это всё же из-за Кирилла. Он
Как только Катя появляется на пороге отделения, становится значительно легче. Я выдыхаю, перекладываю часть дел на неё. Мы быстро справляемся и идём чаёвничать. Обсудить есть что — вчера Катька ночевала у того самого симпатичного соседа, которого давно хотела соблазнить. Именно поэтому она не сразу заметила, что прорвало трубу в квартире. К счастью, всё решилось быстро и мирно, с небольшими финансовыми потерями.
Рабочий день пролетает быстро, но домой я не тороплюсь. Приглашаю Катю прогуляться в парке и съесть по мороженому, специально оттягивая момент, когда придётся вернуться в дом, переполненный воспоминаниями. Тем более сегодня я останусь в нём одна. До глубокой ночи.
Мы с коллегой болтаем на скамейке, смеёмся. Вот только погода портится с каждой минутой: поднимается сильный ветер, над нами собираются густые тучи.
— У тебя есть с собой зонт? — спрашивает Катя.
— Не-а.
— Тогда надо бежать в сторону метро, а то щас как ливанёт!
Мы не сговариваясь вскакиваем со скамейки и несёмся по аллее. Громко хохочем, когда крупные капли дождя ударяют по голове и плечам. Начинается ливень, мы делаем остановки и прячемся под деревьями. Нам весело и хорошо.
Я приезжаю домой мокрая насквозь. Снимаю с себя одежду прямо в прихожей, поднимаюсь на второй этаж. Долго отогреваюсь под горячим душем, а затем забираюсь в постель и звоню сначала бабуле, а потом и Машке. Она передаёт трубку дочери, мы переключаемся на видеосвязь. Я почему-то думала, что Кристинка успела меня забыть, но ничего подобного. Малышка улыбается, глядя на меня через экран планшета, и называет тётей.
Закончив разговор, я откладываю телефон и устало прикрываю глаза. Всё сделала, всем отзвонилась. С Серёжей не общалась весь день. Сам он не звонил — наверное, чувствует себя виноватым. Впрочем, его переменчивое настроение можно понять. Вспоминаю свои ощущения, после того как меня бросили. Это непередаваемо сложно. Кирилл был для меня первым во всём, был моей вселенной и моим миром. Оказаться вдруг без него и его поддержки и начинать всё с начала было сложно.
Я быстро и крепко засыпаю. Снится мама, посёлок в котором мы жили. Босоногое детство, здоровый отец. Так чётко и красочно, что меня буквально подкидывает на месте, когда в уши вбивается громкий нечеловеческий крик. Он пронизывает каждую клеточку тела, переворачивает внутренности и заставляет их сжаться тугим узлом.
Открыв глаза, я сажусь на кровати и учащённо дышу. Сердце громко барабанит, едва не выпрыгивая в груди! Меня потряхивает, зубы стучат. Что это было? Боже мой, что это было? На первый взгляд кажется, что крик мне приснился, но внутреннее чутьё подсказывает: он звучал на самом деле! Истошный, пугающий, дикий. Будто рык большого и сильного зверя, которого загнали в ловушку. Он не может выбраться. Столько в этом крике было беспомощности и отчаяния!