Свои

– Не стучи дверями!
– Сола отбросила в сторону снег с деревянной лопаты.

Она поправила седые волосы, которые выбились из-под цветастой косынки, и продолжила очищать двор. Снег прибывал. И если вчера нападало по колено, то сегодня - уже до бедра.

– Я и не стучу, - как заторможенная ответила Лина, поправила коричневый тулуп, затянула красную косынку. Девушка потянулась, а потом принюхалась.
– Вкусно пахнет! Ай!

В грудь ударился снежок и тут же рассыпался.

– Димия!
– рыкнула Лина и посмотрела

– Попала!
– засмеялась Димия и бросила ещё один снежок, но Лина перехватила его в воздухе.

Через секунду красный платок вместе с хозяйкой оказался около Димии.

– Ешь его!
– протянула Лина и засунула снежок в рот мелкой Димии.

– Девочки! А ну-ка успокоились!
– шикнула Сола и стиснула зубы, но Лина и Димия вытянулись по струнке.
– Взяли. Сани. Пошли. В лес.
– Она отчеканила каждое слово, а потом снова начала убирать снег, как ни в чём не бывало. И только изредка посматривала по сторонам.

Лина сильнее завязала красный платок и пошла к воротам. Димия отряхнулась, взяла санки и потащила их к сестре.

– Вкусно пахнет, - повторила Лина и облизнулась.

– Ага, свинью колют в конце деревни. Вкусно будет.
– Она повернулась к Лине.
– А нам - в лес. За едой.

– Ага, за дровами, - засмеялась Лина.

– За топливом.

Они шли по натоптанной колее быстро, казалось, что им нипочём сугробы. Солнца не было уже неделю. Только тучи, мороз и постоянная серость.

– Хорошее место, - протянула Лина.
– Нужно было раньше сюда приехать.

– Если бы кто-то был как все, сидели бы на одном месте. А тебе все неймётся, острых ощущений хочется, - буркнула Димия.
– Я хотела в Берёзовке остаться. И Оля тоже постоянно переезжает из-за нас. Хорошо хоть раз в десять лет встречаемся.

Лина забрала санки у Димии и повесила себе на плечи, как мешок с картошкой. Хорошо, что они уже вышли из деревни, никто не удивился такой силе и выносливости девушки. Сёстры подошли к лесу. Мрачные серые сосны качались из стороны в сторону, как будто рассказывали страшную тайну. Скрипели, скрежетали и шептали, но, к сожалению, голос леса не все понимают.

Димия и Лина зашли на несколько метров вглубь и свернули с тропинки. А потом исчезли. Ни следов, ни санок. Только вдали завыли волки, понимая, что появились сильные соперники.

Сола закончила чистить двор и посмотрела на небо. Она подняла ладонь, примерила к месяцу, шепнула:

– Сегодня двадцать восьмое, а полнолуние через один, два…

– Здрасти вам у хату! В смысле во двор! В смысле просто здрасьте!
– Сивый дедок поправил ушанку около калитки.

– Здравствуйте, - Сола опустила руку и посмотрела на гостя.

– Как поживает Ольга Степановна-то? Ей уж легче?
– дедок приоткрыл дверь и остановился, путь к дому перекрыла Сола.

–

– А ну да, ну да, - кивнул он.
– А то ж обещала она мне, что поможет детей глянуть, пока мы кабанчика разберём. И разболелась так. Я загляну в дом-то?

Сола тихонько скрипнула зубами, Олька всегда любила детей, так что на новом месте была при работе. Набирала в дом детей разного возраста и обучала всему, что сама знала: еды наварить, хлеб замесить, травки-муравки выучить, шить, вязать, прясть и всяческому девичьему мастерству. Делилась с учениками мудростью, словно они ее родные. Сола улыбнулась так, как будто этот неказистый дедок - любовь всей её жизни:

– Никодим Астафьевич, что вы! Она отдыхает сейчас, отсыпается. Вы завтра заходите.

– Дык я одним глазком гляну - и обратно, - Никодим Астафьевич попытался обойти Солу, но ничего не вышло. Она стояла как стена, не пускала его к дому.
– А дочки ваши де поделися?

– Дочки?

– Ну да. Такие молоденькия. А вы скажите им, хай вечерком забегают в хату к старосте. Это самый большой жёлтый дом около магазина. Наша молодёжь вечером собирается.

– Ладно, скажу. Но они не любят, когда много людей.

– Стесняются, дык здорово. Там и хлопцы будуть, - Никодим Астафьевич встал на носочки и смотрел на дом через плечо Солы.
– Дык де дочки-то? Хай прыходють!
– Подмигнул он Соле.

– В лес пошли еловых лапок набрать, шишек насобирать.

– Дык я зайду к Степановне-то?
– не унимался гость.

– Спит она, лучше пока не тревожить. Я скажу ей, как проснётся, что вы заходили, - Сола уверенно стояла на своём.

– Спить?
– как будто в первый раз услышал дед.
– Ну ладно! Я тады потом забегу.
– Он ещё раз зыркнул на дом, Солу и ушёл. Сола вздохнула, поправила платок и зашла в дом.

Старуха сидела около забора и покрикивала:

– Ванька, аккуратней лей воду! Слепой, что ль? Матери ещё пальцы нужны!

Сладковатый аромат крови и вонь от фекалий заставляли шестнадцатилетнего Ваньку каждую минуту отбегать от матери к другой стороне забора, чтобы сплюнуть то, что никак нельзя было проглотить. Слюна впитывала все ароматы и вызывала рвоту, но Ванька держался - не впервой помогать матери. Разбирать и промывать кишки свиньи - дело не для слабаков. Мороз к вечеру усиливался, так что только вода и грела руки, хоть мать и брехалась, скорее по привычке.

– Осталось три дня.
– Старуха стукнула требухой на белый снег.
– Никодим! Где пропал-то?

– Он к Ольге Степановне пошёл, - Ванька прибежал с новой порцией горячей воды.

– Лей, а то треплешься! Чего идти-то, раз заболела. Бывает. Ещё и племянница с дочками приехала. Да и лет-то ей скока? За сотку перевалило. Даж не знаю, повезло или нет столько жить-то. Девки-то красивые хоть приехали?

Конец ознакомительного фрагмента.